Geschichte der Wolgadeutschen

Персоналии

Наталия Гусева-Шмидт

О былом вспоминает мальчик военных лет

Это было давно, в роковом сорок первом.
На земле бушевала злодейка-война.
Мой отец воевал, ну а дед был в резерве.
Мирно Волга свои воды мимо несла.

Золотились поля волжским хлебом родимым.
Ждал в окопах его наш советский солдат.
Все народы страны были вместе, едины.
Немец, русский, башкир - либо друг, либо брат.

Битва шла на полях, на лугах и в окопах.
А кормила солдат и Поволжья земля.
Разве мог изменить и продать её кто-то?
Ведь земля наших дедов, отцов и моя.

Август месяц, день жаркий и трудный.
Немповолжье в труде, как всегда.
Вдруг Указ! Это разве разумно?
Свой народ сгнать с родимой земли навсегда?

Помню день этот скорбный, ужасный.
Крик и стоны, мычанье скота.
Сбор недолгий. Труды все напрасны.
Миг и нет ... родного гнезда.

Всех погнали - куда неизвестно.
Путь был длинным, как путь вникуда.
Где же есть на земле для нас место?
Залечить чтобы раны, оттаять сердца.

Нет роднее, милее Поволжья.
Сны короткие снова вернули домой.
Как и предки опять мы накормлены ложью.
Жребий чёрный был выбран, наверно, судьбой.

А во снах и коротком забытьи
Дом родной неотступно зовёт нас к себе.
Спелых яблок тот дух - в жизни тоже событье.
Хлеб из печки на добром, домашнем столе.

А очнувшись в вагоне телячьем,
Скорбность в лицах и слёзы молчком.
Взгляд немой, как будто незрячий.
Только стук тех колёс долбит о другом.

Духота.Уж нет больше хлеба.
Мать ребёнка прижала к груди.
Через щели не видно ни света, ни неба.
Всё осталось на Волге, всё там - позади.

Позади дом родной и хозяйство.
Детский смех, суета у печи.
Наш народ как единое братство.
Мерный блеск зажжённой свечи.

Вспомнил звук колокольный, печальный.
Вспомнил поле, простор голубой.
И душа, и сердце в отчаянье.
Есть ли выход отсюда другой?

А его больше нет. Тупик нескончаем.
Мысли бродят, как тени в ночи.
Нужно жить! Народ несгибаем.
Пережить всё! Свой жребий нести.

Как длинна была эта дорога.
На пути остановки - погосты в степи.
И прощанье навеки... В душе лишь тревога.
Доведётся ли нам живых довести?

Довезли. Только встреча была так сурова.
Как суров, неуютен сибирский тот край.
Где же жить? В землянке до гроба?
Только труд, тяжкий труд, его выбирай.

Страшно вспомнить те дни лихолетья.
Голод, холод, презренье людей.
"Немцы мы , не одно уж столетье
Здесь в России, с поволжских степей."

Как трудна та дорога безмолвья.
Как обидно то слово "фашист."
Доля женская, долюшка вдовья.
Путь тяжёл их , как горе тернист.

Трудармейцы-отцы, как мягко сказали.
А по жизни они - враги и рабы.
Ведь из армии тоже так многих прогнали.
Ствол винтовки из вышки - лучше не жди.

Им мужчин, показалось, одних было мало.
Оторвали и женщин от бездомных детей.
Детдома и приюты - но лучше не стало.
Где ж конец тех несчастных и сумрачных дней?

Дни бегут день за днём. Иное столетье.
Сколько пройдено нами тяжёлых дорог.
Но следы, словно раны, того лихолетья
Вновь рождают печальный, разбуженный слог.

Вот и семьдесят лет, как один пролетели.
Разбросала судьба по миру всех нас.
Но едины душой и сердца не сгорели.
Может, сбудется день и счастливый тот час?

Нам вернут всё назад: и землю, и имя.
Покаянье ведь нужно, как соль и как хлеб.
Это нужно тебе, Сибирь и Россия.
Это нужно всем тем, кто живёт и кто нет.

2011 г.