НЕМЦЫ СССР КАК ЗАЛОЖНИКИ КУЛЬТА
"ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ"
В начале 1930-х годов наметился отход сталинского руководства от идеологии пролетарского интернационализма и классовой борьбы, еще более усиленный идеологической конфронтацией с фашистской Германией. Все большую роль стали играть пропаганда героических страниц истории российской империи, консервативно-патриотические ценности. Явный поворот к великодержавному шовинизму и ксенофобские тенденции в советской культурной политике вызвали негативную реакцию даже в самой большевистской среде. Такие заказные произведения как фильм "Александр Невский" характеризовались известным литературным критиком Владимиром Блюмом в письме Сталину как проникнутые духом "расового национализма".1
Резко изменилось отношение к этническим группам, которые имели государственность за пределами СССР; они превратились в объект шпиономании и подозрительности. Еще задолго до начала Второй мировой войны советские граждане польской, немецкой, финнской, корейской, латышской и др. национальностей подвергались по инициативе высших органов власти депортациям и другим репрессивным акциям.2 В отношении немецкого населения эти тенденции многократно усилились после начала военных действий с гитлеровской Германией. Ликвидация АССР НП и последующее массивное ограничение в правах российских немцев не в последнюю очередь диктовалось потребностями тотальной пропаганды. Образ противника в течении нескольких месяцев войны претерпел серьезную трансформацию. Вместо обращений к "германскому народу, порабощенному гитлеровскими заправилами", в средствах массовой информации (СМИ) замелькали такие эпитеты как "немецкие псы", "гитлеровское зверье", "фашистские людоеды", "низколобые немецкие выродки"... Апофеозом обесчеловечения противника стал брошенный поздним летом 1942 г. в массы призыв: "Убей немца".3
В такой атмосфере уже не оставалось места для полутонов, для дифференцированного подхода с одной стороны, к населению Германии и солдатам вермахта, а с другой к своим согражданам немецкой национальности. Напротив, Управление государственными архивами НКВД СССР срочно подготовило в 1942 г. сборник документов о немецком шпионаже в годы Первой мировой войны, который должен был документально подтвердить предательскую деятельность различных групп немецкого населения России в пользу кайзеровской Германии. В сотнях тысяч экземпляров расходились популярные брошюры с характерными названиями "Немецкий шпионаж в царской России" или "Гитлеровский шпионаж". Литературный критик А. Дементьев издал в 1943 г. массовым тиражом книгу под характерным заголовком: "Реакционная роль немцев в истории России", а писатель П. Бажов уже с августа 1941 г. начал публиковать в "Правде" и других органах печати "Сказы о немцах", в которых отображались неизмеримое человеческое и моральное превосходство простых русских рабочих Урала перед приглашенными для развития горного и оружейного дела немецкими мастерами и администраторами. Эти написанные на потребу дня германофобские сказы до сих пор пользуются успехом у читателей и издаются массовым тиражом. Только в последнее время российские ученые стали критически подходить к этой стороне творчества писателя.4
Совместная борьба русского и других народов против общего врага и триумф победы послужили идеальной предпосылкой для создания модели советского патриотизма и общей идентичности. Можно согласиться с оценкой социолога Льва Гудкова, что "победа 1945 года - не просто центральный смысловой узел советской истории, начавшейся Октябрьской революцией и завершенной распадом СССР; фактически это единственная позитивная опорная точка национального самосознания постсоветского общества ... Победа в войне легитимирует советский тоталитарный режим в целом, бесконтрольную власть как таковую, задним числом, ретроспективно оправдывая ‚издержки' советской истории, форсированной военно-промышленной модернизации - репрессии, голод, нищету, массовую гибель людей после коллективизации, создавая безальтернативную версию прошлого, единственно возможные и значимые рамки интерпретации истории."5
Центральную роль в создании и укреплении культа Великой Отечественной войны (ВОВ) играл образ врага. Со школьной скамьи у советских людей с помощью литературы и прессы, телевидения и кино, театрального и изобразительного искусства, а также в ходе личных встреч с ветеранами войны формировался негативный образ немцев и немецкой истории. Многие годы понятие "немецкое" практические уравнивалось с "фашистским". Кремлевское руководство мастерски использовало примитивную германофобию как средство стабилизации послевоенного советского общества, формирования психологии "осажденной крепости", оправдания милитаризации экономики и низкого уровня жизни.
Инструментальная роль культа ВОВ и связанного с ней образа врага оказались настолько важны, что даже обращения поволжских активистов в 1960-х гг. и последующих лет по поводу общественно-политической и территориальной реабилитации к авторитету В.И. Ленина, стоявшего у истоков национальной автономии, не принесли успеха. СМИ и исторической наукой замалчивалась тема поддержки, оказанной поволжскими немцами большевикам в годы гражданской войны.6 После смерти Сталина и осуждения его преступлений официально декларировалось возвращение к ленинским нормам, но фактически довлели представления, сформированные в годы ВОВ. В коллективных воспоминаниях советского общества о войне не нашлось места ни депортациям своих граждан и условиям их выживания в местах ссылки, ни работе мобилизованных в лагерях принудительного труда на Урале или в Сибири, повлекшей за собой многочисленные жертвы. Исключение российских немцев не только из дискурса гражданской войны, но и из важнейшего "общего дела" всех социальных слоев и национальностей страны - участия в войне и в триумфе победы - посеяла неприязненное и подозрительное отношение к ним, блокировала формирование советско(российско)немецкой идентичности и подрывала лояльность этой этнической группы к государственным институтам. Глубоко сидящие в памяти стереотипные ассоциации послужили одной из основных причин неприятия большинством местного населения и государственного аппарата идеи восстановления Немецкой автономной республики в саратовском Поволжье.
После распада СССР и дискредитации социалистических мифов и символов продолжает постоянно расти значение победы над Германией, отложившаяся в коллективной памяти русского и других народов как победа над немцами. Если в 1996 году на вопрос: "Что у вас лично вызывает наибольшую гордость в нашей истории?" 44% опрошенных россиян отвечала "Победа в ВОВ" (самая большая группа ответов), то в 2003 году таких было уже 87%.7 С победой связаны в первую очередь такие черты как жертвенность и героизм советской стороны, моральное и человеческое превосходство над "немцами-фашистами". Малейший диссонанс в отношении этого ключевого символа национальной самоидентичности воспринимается массовым сознанием крайне негативно. Особенно это касается вопроса об ответственности как государства, так и общества перед своими немецкими согражданами. Страдания, преследования и унижения российских немцев, как и ряд других неприятных фактов советской истории, оказались в итоге вытесненными на периферию общественного сознания современной России.
© Виктор Кригер,
Гейдельберг
[1] "Все черты расового национализма...". Интернационалист жалуется Сталину (январь 1939 г.) // Вопросы истории", 1/2000, с. 128-133.
[2] Terry Martin: Terror gegen Nationen in der Sowjetunion // Osteuropa 6/2000, S.606-616; он же: The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union: 1923-1939. Ithaca 2001.
[3] См. подробнее о влиянии германофобской пропаганды на положение российских немцев в годы войны: Viktor Krieger: Patriots or Traitors? - The Soviet Government and the ‚German Russians' After the Attack on the USSR by National Socialist Germany // Russian-German Special Relations in the Twentieth Century: A Closed Chapter? / edited by Karl Schlögel. (= German Historical Perspectives/XIX), Oxford - New York 2006, p. 133-163.
[4] Лапин В. Немецкие оружейники на Урале // Немцы на Урале и в Сибири. Екатеринбург 2001, с. 138-142.
[5] Гудков Л. "Память" о войне и массовая идентичность россиян // Память о войне 60 лет спустя: Россия, Германия, Европа. Москва 2005, с. 94.
[6] См. нашу публикацию: Невольные спасители революции?, в: http://www.viktor-krieger.de/html/nevolno.html
[7] Гудков Л., указ. соч., с. 90.