Топонимы и микротопонимы
Петер Зиннер, Саратов
Тяжёлая борьба, которую должен вести наш немецкий народ здесь на Волге за физическое и национальное существование, может привести при определённых обстоятельствах и закалённого оптимиста к смятению. Так и ваш покорный слуга, который до сих пор считался неисправимым оптимистом, вследствие высказанной в прессе - разумеется невольно - крайней степени тревоги в отношении нашей, находящейся под угрозой, национальной самобытности, попал в ряды пессимистов. Но это был вынужденный крик, крик о помощи. Когда среди ночи неожиданно вспыхивает пожар, кричат: "Горит!", и порой громче, чем это приемлемо эстетическому чувству проснувшихся соседей. Но главное состоит в том, что они слышат призыв, вскакивают и бегут на помощь, и они ведь не останавливаются и не задают себе вопросов: "Ничем уже не поможешь, всё напрасно! Жаль, жаль хорошее хозяйство…"
Красноречивым свидетельством того, что это ещё не слишком поздно, могут служить следующие строки.
Поволжский немецкий крестьянин отличается по своему существу преимущественно инстинктивным, но стойким, осознанием своей национальной самобытности. Это основное качество характера немецкого поволжского крестьянина повлекло за собой последствие того, что национальная самобытность немцев здесь в чужой степи на востоке России могла пустить глубокие корни. Очевидные доказательства этому встречаются непредвзятому наблюдателю повсюду.
Насколько самобытность поволжских немцев со временем укоренилась здесь, свидетельствуют в том числе названия населенных пунктов и микротопонимы немецкого Поволжья.
Здоровая, исконно немецкая народная душа создала их из своей глубины, поддерживала их, несмотря на все перипетии, сохранила и передала сегодняшнему поколению - передала истинно немецкие, не считая некоторые немногие естественные исключения.
Давайте рассмотрим эти топонимы и микротопонимы немного поближе. Сначала возьмём наименования рек. То, что наименования больших рек немецкого Поволжья имеет чужое звучание, лежит в сущности дела. Почти все без исключения реки внутренней старой России сохранили свои доисторические финские, тюрко-монгольские и прочие чужие названия. Русский народ только подчинил и приспособил их своим языковым законам. Так, из Танаиса получился Дон, из Данаприса - Днепр и т.д. Подобное явление мы наблюдаем и в других странах. Отец всех немецких рек, Рейн (Rhein), произошел от древнего Родануса (Rhodanus).
Так и здешние немцы, когда они прибывали в Поволжские степи, обнаруживали реки, в большинстве случаев носящие тюрко-монгольские названия. Эти названия принимались ими, но преобразовывались соответственно духу и законам немецкого языка. Из Волги получилось Wolge или Wolg, Карамыш стал Kármisch или Krámisch, Иловля - Láwle, Медведица - Médwetz, Еруслан - Jérusland, Тарлык - Dérlik, Куба - Gúbbe, Караман - Kárman, Иргиз - Kréjusch, Кривушка - Krejusch. Маленькие же реки и ручьи, которые не имели тогда еще определенных названий, напротив, получали сплошь немецкие наименования, которые сохранились и до сегодняшнего дня ("Schwarzwasser", "Liesel"). Но большинство из них называются просто "Fluss" (река) или "Bach" (ручей).
Что касается прочих географических названий немецкого Поволжья, то они почти все немецкие. На горизонте на востоке с Волги видно, как сверкают синевой отроги Уральских гор; это "Blooe Berge" (Синие горы). Более 60 лет назад наши люди по причине земельного недостатка начали переселяться на укрепленную пограничную линию Северного Кавказа (они шли на "линию"), и таким образом Кавказ до сегодняшнего дня называется у нас "die Linie" - "линией". За Екатериненштадтом находится возвышенность, на которой должны были произойти столкновения с калмыцкими ордами. Это и останется, пожалуй, у нас в народной речи на вечные времена, как "Kalmykeberg" ("Калмыцкая гора"). Перед Екатериненштадтом, посреди Волги, лежит остров, на котором в первые годы после основания колоний несколько семей колонистов, которые хотели убежать назад в Германию, были убиты и ограблены их мнимыми предводителями: это - "Mordinsel" ("остров убийств"). "Шиллингская степная гора" ("Schillinger Steppberg") вошла в поговорку. Если дело связано с трудностями, говорят: "Do geht’s so, wie am Schillinger Steppberg: selt geht´s leicht nunner, awwer arg schwer nuff".
Совершенно удивительное дело и с самими названиями поволжских колоний. 104 основных колонии присвоили себе с самого начала большей частью имена своих первых форштегеров, за исключением некоторых из Катериненлен, основателем которых был барон де Борегард, были даны частично имена швейцарских кантонов (Шафхаузен, Гларус, Цюрих, Базель, Золотурн, Люцерн, Унтервальден), частично имена высоких покровителей (Екатериненштадт, в честь императрицы, Паульское - в честь престолонаследника Павла, Орловское в честь руководителя колонизации, графа Орлова).
Так было до 26 февраля 1768 года, когда правительство издало указ, согласно которому колонии должны были получить русские наименования. Шиллинг был переименован в Сосновку, Байдек - в Таловку и т.д. Но эти наименования не укоренились в народе; они применяются и по сей день лишь официально. Народ знает лишь свои собственные старые немецкие названия населенных пунктов, и строго придерживается их. Из 104 старых немецких названий лишь 8 исчезли из употребления. Это наименования сёл: Каменка (раньше: Bähr), Семёновка (раньше: Rötlhling), Галка (раньше: Meierhöfer), Добринка (раньше: Moninger), Щербаковка (раньше: Stricker), Ягода (раньше: Baum), Краснояр (раньше: Walter), Норка (раньше: Weigand).
Когда недостаток земли в поволжских колониях начал увеличиваться, с 1848 года в степях нагорной и луговой стороны стали основываться дочерние колонии, отчасти они присваивали себе названия материнских колоний (Neu-Schilling, Neu-Bauer и т.д.), или же они выбирали себе другие наименования (Brunnental, Rosental, Schöntal и т.д.); итак опять все без исключения настоящие немецкие названия.
Когда во время последней войны наступила известная травля немецкого языка, все немецкие названия населенных пунктов были официально безжалостно упразднены, т.е. их использование запрещалось и заменялось русскими. Но, ничто не помогало. Народ прочно придерживался своих старых немецких названий. Это происходит и сегодня, тем более там, где его в этом отношении больше не притесняют.
Народ идёт ещё дальше. Спрашивается, в последнее время, что стоит на пути, чтобы заменить "неуклюжие" чужие названия некоторых старых деревень на немецкие: так, вместо Каменка - Bähr, вместо Семёновка - Röthling и т.д.? Пожалуй, это было бы подобающей данью памяти первым форштегерам и основателям колоний.
Чтобы показать, насколько здесь заслуживают внимания микротопонимы, я предлагаю совершить прогулку, например, в мою родную деревню; во-первых, потому что до неё удобнее всего добраться из Саратова, а во-вторых, я знаю свою область лучше всего. Мы садимся на пароход („´s Feuerschiff“), и после едва ли двухчасового плавания вниз по Волге мы оставляем позади себя 45 км и пристаём к Шиллингской "конторе" (пристань). Официально моё родное село называется, собственно, Сосновка. Однако, спроси-ка эту женщину или шагающего за ней мальчика, которые идут нам навстречу, из Сосновки ли они, и ты, конечно, получишь ответ: "Ich? Naa net; vun Schilling bin ich!" ("Я? Да нет; из Шиллинга я!").
Итак, Шиллинг лежит прямо на правом берегу Волги, в 45 км ниже Саратова. Его земельный участок расположен следующим образом:
1. Первоначальное место для застройки и пастбище лежит в четырехугольнике на правом берегу Волги и имеет в длину 7 км и столько же в ширину, что составляет примерно 50 кв. км.
2. На левом берегу Волги, напротив села, расположены Шиллинговские луга (примерно 35-40 кв. км), которые затопляются каждый год весной во время половодья.
3. По прямой линии от Шиллинга на запад, непосредственно на границе с Шиллингом лежит село Байдек; в том же направлении за его сухопутной границей, в 25 км от Шиллинга, по ту сторону реки Карамыш раскинулась Шиллингская казённая степь (более поздний земельный надел), площадь её примерно 30 кв. км, таким образом всего получается примерно 11 000 десятин.
Характер местности действительно разнообразен, так что стоит предпринять несколько экскурсий по пределам Шиллинга, где мы познакомимся с отдельными, нижеследующими наименованиями.
На лугу мы имеем следующие названия: "Insel", "Saton" (так по-русски называется залив), "Sandbuckel", „Weidelöser“, „Zwatter Buckel“, „Kumarje-See“ (Gute-Morge-See), erster Dreckgrawe, zweiter Dreckgrawe, Pastorloos, Pastorsee, Kranichbuckel, Grenzsee, Krejusch (река, рус.), Schtaritz (река, рус.), Roßlers Eck, Kreuzsee, Riegewännche, Maures Eck, Mukleck, Mohreseeche, Wasserdäll, Blumesee, Deifelgräbche, ´s Rewenners, ´s Schironows (фамилия землемера, который должен был отмерить угодья за ружье в качестве вознаграждения), Jericho (река), Simwe (зимовье = жильё, где зимуют люди; рус.), ´s Aschpene Rechelche, ´s Sandgräbche, d´r Sandsee, ´s Kahollegräbche, ´s Brunnche, die Löcher, Riedgewännche, Weidewasser.
Названия старой границы - „dehaam zum“: a) in de Berge (на горах, северная граница) – Vörnergässer Bückel, hocher Raa, Sauloch, Staaplatt, Staaeck, grü Platt, Schofgrawe, Grenzgrawe, Hang, Stein, Tal, Taleck, Poschtweg, Staarück, Auerbusekopp, Fuchslöcher, die Höh, die Aaiche, die Säuunner, die groß Dreispitz, ´s brunnerech, die Steppbergeck, der Dreispitzeberg, ´s Schillings Brünche, der Schillingsbrüncherwald, die Bärnkoppeck, der Bärnkopp, der Hummelwald, ´s Geldloch, Sininker Tal (пограничный надел при Синенитье), Schnauz; b) uff der Stepp (в степи) – Runder Wald, Staagrawe, Damm, Süßholzlöcher, die Berke, ´s neu Feld, die Frische; c) in de Berge (на горах, южная граница) - Dudnik, Russeraa, Alt Unner, Kalklöcher, hinnerscht Dreispitz, Sanddreispitz, Hasselnüßberg, Hasselnußgräbche, Mühlberg, Kasukebückel, Kartoffelbruck, vörnersch Dreispitz, Geldkopp, Kühbuckel, klaa Dreispitz, klaaner Dreispitzberg, Gaai (=Gau), Staagrawe, Hang Fasse Kram, Freiing, Deinise-Mühl, Süßholzlöcher, Belletal, Hinnegässeer-Bückel, Giftsee, Grü Tall, Saldatebrünche, Hinnergässer-Trög (родник), Metzerbrunne, Vörnergässer-Trög.
Наименования местностей казённой степи: Mühlberg, narker Seit, A´höh, die Grüne, der Berg, der Ochsegrawe, ´s Ochseloch, ´s Dreiborngrubche (три колодца),der Grawe, ´s Haus, der öwwerscht Brunne, die Lahmelöcher, die öwwerschte Tenn, der Perch, der Daunn, der zwatt oder neu Brunne, die alte Tenn, die Wasserlöcher, ´s aschpen rechelche, die Kuttere Seit.
Где немецкая самобытность смогла пустить такие глубокие корни как здесь, о чём свидетельствуют приведённые наименования, там это не возможно уже искоренить. Заботиться об унаследованном и сохранить его - долг нашего времени.
Deutsches Leben in Russland, 1923, Nr. 1, S. 29-30.