Авторские страницы | Автор: Кригер Виктор

Авторы

Судебный процесс над членами последнего
правительства АССР Немцев Поволжья

1. Использование российских немцев в лагерях принудительного труда.

Как известно, в августе 1941 года советское руководство решилось на депортацию граждан СССР немецкой национальности в восточные районы страны. Предлогом послужило обвинение в предательстве социалистической родины. Из подробного доклада министра внутренних дел С. Н. Круглова Л. П. Берии явствует, что в 1941-1942 годах в целом было выселено 806 533 немца - советских граждан. Из них до 1 января 1942 года только из Европейской части Советского Союза 799 459 человек было выслано в Казахстан и Сибирь, где уже проживало примерно 220 000 немцев. Вместе с военнослужащими, заключенными ГУЛАГа и женщинами, состоявшими в смешанных браках и не затронутыми депортацией, в конце 1941 года на территории, контролировавшейся Советской властью, находилось около 1100 тысяч немцев. Следующей ступенью лишения немецкого меньшинства гражданских прав стало почти полное заключение всех взрослых в лагеря принудительного труда, что официально называлось "мобилизацией в рабочие колонны".

В соответствии с секретным решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 31 августа 1941 года "О немцах, проживающих на территории Украинской ССР" все мужчины в возрасте от 16 до 60 лет в Днепропетровской, Ворошиловградской, Запорожской, Киевской, Полтавской, Сталинской, Сумской, Харьковской и Черниговской областях подлежали мобилизации в строительные части. Уже 3 сентября 1941 года заместитель Наркома внутренних дел сообщал о комплектовании 13 строительных батальонов общей численностью 18 600 человек, распределенных по четырем уже существовавшим лагерям и стройкам НКВД на Урале и в Казахстане - Ивдельлаг (лесоповал) и Богословлаг (строительство алюминиевого завода) в Свердловской области, Соликамскбумлаг в Молотовской (Пермской) области, а также Кимперсайлаг (Актюбинсклаг) в Актюбинской области, созданного для строительства бумажной и пороховой фабрик, а также феррохромового комбината. 8 сентября 1941 года Сталин подписал директиву № 35105 Наркомата обороны, предписывавшую, в частности: "Изъять из частей, академий, военно-учебных заведений и учреждений Красной Армии, как на фронте, так и в тылу всех военнослужащих рядового и начальствующего состава немецкой национальности и послать их во внутренние округа для направления в строительные части". Лишь немногим немцам благодаря особому заступничеству начальства удалось остаться в войсках. Тем самым была создана основа так называемой "трудовой армии", на деле представлявшей собой лагерную систему принудительного труда.

Широкомасштабный призыв в "трудармию" мужчин в возрасте от 17 до 50 лет через районные военкоматы системы Наркомата обороны начался на основе строго секретных постановлений Государственного Комитета Обороны (ГКО) от 10 января и 14 февраля 1942 года. Начальником Отдела учета и распределения заключенных ГУЛАГа НКВД, капитаном Государственной Безопасности (ГБ) Грановским, разъяснялось, что "независимо от звания в Красной Армии, состояния в запасе, партийной принадлежности, выборных партийных и советских должностей и т.п. - все немцы, по постановлению Государственного Комитета Обороны, мобилизованы в рабочие колонны на время войны." Таким образом, в лагерях принудительного труда оказалась практически вся без исключения интеллектуальная и политическая элита российских немцев: партийные и советские работники, хозяйственные руководители, депутаты Верховного Совета СССР, РСФСР и АССР Немцев Поволжья, профессора и доценты, инженеры, офицеры, писатели, судебные работники, учителя и т.д., а вместе с ними - простые крестьяне и рабочие. По мере ухудшения военной обстановки принимались все более и более жесткие, если не сказать жестокие, решения. По постановлению ГКО от 7 октября 1942 года призыву через военкоматы (!) подлежали немецкие мальчики 15-16 годов и старшие возрастные группы, а так же немецкие девочки и женщины от 16 до 45 лет. Всю войну, по мере подрастания молодых рекрутов и рекруток, продолжалось изымание и направление немцев на принудительные работы, прежде всего в Уральский регион.

Ни одна этническая группа в Советском Союзе не испытала такого массового рекрутирования и такой эксплуатации девушек и женщин, юношей и мужчин. В целом не менее 350.000 российских немцев были вынуждены заниматься принудительным трудом на основе решений Политбюро и постановлений ГКО. Их применение возлагалось на ГУЛАГ и выделенные из него самостоятельные отраслевые лагерно-производственные управления, такие как Главное Управление лагерей промышленного строительства - ГУЛПС. Женщины, малолетки и пожилые предоставлялись в распоряжение отраслевых министерств: угольной, нефтяной, целлюлозно-бумажной и пр. промышленности; все они находись под плотным надзором органов внутренних дел. Немцев использовали на строительстве стратегически важных объектов: железных дорог, предприятий цветной и черной металлургии, в угле- и нефтедобыче, на лесоповале и в других сферах, требовавших тяжелого физического труда. Правовой статус этих подневольных рабочих можно определить как нечто среднее между заключенным лагеря и военно-строительным рабочим, причем преобладали лагерные признаки. В местах работы немцы были изолированы от местного населения и остальных заключенных, размещались в зонах, обнесенные колючей проволокой, находились под военизированной охраной и снабжались в соответствии с продовольственными нормами ГУЛАГа. Питание было организовано как у уголовников, по котловочному принципу, т.е. дифференцировалось в зависимости от степени выполнения производственных норм. Тем не менее эти подневольные рабочие, которых офицеры из Политотделов и администрация, ради затушевывания реальности, обозначали "трудмобилизованными немцами" или "трудармейцами", не отражались в статистике ГУЛАГа.

В большинстве лагерей и на стройках НКВД условия жизни и труда были катастрофическими. В Вятлаге, Кировская область, с февраля 1942 г. по июнь 1943 г. из направленных туда 6.977 трудмобилизованных немцев умерли 1.186 человек или 17%. Из-за истощения, дистрофии и по инвалидности лагерная администрация была вынуждена демобилизовать 1.308 (18.7%) человек; физическое состояние только 516 было удовлетворительным. Положение в этом лагере, в первую очередь провал плана добычи леса, вынудило руководство наркомата внутренних дел направить туда специальную комиссию и отстранить от должности начальника лагеря Ноя Левинсона. В течении 1942 года на строительство Челябинского металлургического завода (Челябметаллургстрой НКВД СССР, начальник Управления строительством Александр Комаровский) было направлено 34.446 немцев. В том же году 2.727 из них погибли от голода и бесчеловечных условий содержания.

2. Репрессивно-уголовная практика государства.

Как ни абсурдны были выдвинутые Указом Президиума Верховного Совета (ПВС) СССР от 28.08.41 обвинения поволжских немцев в пособничестве врагу, наличии многочисленных шпионов, подготавливаемых взрывах и т.п., перед карательными органами сразу же были поставлены задачи вскрытия и ликвидации "антисоветских проявлений", "диверсионных групп" и "повстанческих организаций" в их среде. Особенно "удачным" для бдительных чекистов можно признать то обстоятельство, что практически все работоспособные немецкие мужчины вскоре после переселения оказались сконцентрированы в лагерях НКВД. В течении последующих нескольких лет оперативно-чекистскими отделами (ОЧО) этих мест заточения были сфабрикованы тысячи обвинительных дел по трудмобилизованным немцам. До июля 1944 года за попытки к бегству и шпионаж, мнимые акты саботажа, т.н. контрреволюционную и повстанческую деятельность, за членовредительство и умышленное самоистощение (!) было арестовано 8.543 мобилизованных немцев, из которых 6.392 осудили к длительным срокам заключения, а 526 расстреляли (остальные находились под следствием). В большинстве случаев приговор выносил внесудебный орган, т.н. Особое Совещание (ОСО) при Наркоме - с марта 1946 г. Министре - внутренних дел СССР, в обход существующих юридических процедур. Излишне говорить, что все фигуранты подобного рода дел были впоследствии реабилитированы за отсутствием в их действиях состава преступления.

Такого рода архивно-следственные дела из областных управлений ФСБ (бывший КГБ) в настоящее время частично переданы на хранение в государственные архивы, что позволяет в какой-то мере оценить масштабы уголовного преследования немецкого меньшинства во время войны и в первые послевоенные годы. К сожалению, значительный массив документов по репрессивной политике советского государства в годы советско-германской войны - отметим, что прошло уже 60 лет со дня ее окончания - все еще закрыты для исследователей. Это касается внутрислужебной переписки, личных дел сотрудников НКВД-НКГБ-МВД-КГБ, в том числе и следователей, фальсифицировавших дела на российских немцев. Не доступны архивно-следственные и иные дела на лиц, которым отказано в реабилитации или которые не подпадают под реабилитационное законодательство. Так что прошлое СССР до сих пор остается непредсказуемым.

Хотелось бы кратко обратить внимание на роль внесудебных органов в данных политических процессах. В соответствии с распоряжением Государственного Комитета Обороны от 17 ноября 1941 г. ОСО при Наркоме (Министре) внутренних дел было предоставлено право, в случае совершения преступлений, предусмотренных ст. 58 и 59 УК РСФСР (и соответствующими статьями других союзных республик) выносить окончательные приговоры вплоть до высшей меры наказания. ОСО - вообще уникальное явление в мировой судебной практике - выводило окончательное, не подлежавшее ревизии решение в отсутствии не только адвоката, но и самого обвиняемого, опираясь исключительно на материалы предварительного следствия, посылаемые в Москву. При этом сам следователь предлагал определенную меру наказания подсудимому! Не исключено, что при обилии дел, поступающих в этот внесудебный орган, решение принималось на основе чтения только обвинительного заключения. В подавляющем большинстве случаев отсутствовали какие-либо вещественные доказательства вины, все обвинения строились, как правило, на признательных показаниях самих подследственных. Так что в ходе "обычного" судебного разбирательства, соблюдая даже отнюдь не либеральные законы того времени, была все же определенная вероятность отказа подследственных от своих показаний, их оправдания судом или же смягчения наказания.

Одной из важнейших задач органов государственной безопасности стал сбор доказательств предательства партийно-хозяйственной и интеллектуальной верхушки немецкого населения страны - в первую очередь из Поволжья - чтобы задним числом оправдать карательную политику по отношению к ним. Это было не так уж трудно сделать хотя бы потому, что огульные обвинения в поддержке нацистской Германии и последующие депортации не пощадили даже самых правоверных сталинистов из среды российских немцев. Можно понять глубину их разочарования и даже озлобления.

Особенную активность по выявлению "фашистских шпионских элементов" проявили органы безопасности Бакалстроя (с августа 1942 года - Челябметаллургстроя) НКВД СССР. Более сорока сотрудников насчитывал ОЧО строительства, среди них такие оперативники с многолетним "чекстажем" как капитан ГБ Константин Курпас, лейтенант ГБ Израиль Зеликов, лейтенант ГБ Федор Глазков и другие. По далеко не полным данным, только в 1942 г. здесь были арестованы не менее 1.400 немцев, большую часть из которых было осуждено ОСО при Наркоме внутренних дел. Десятки напечатанных крупным шрифтом приказов за подписью начальника Управления строительства А. Комаровского с именами расстрелянных или осужденных лиц, вывешивались в зоне для устрашения трудмобилизованных.

Приказ № 247 от 18 мая 1942 г. по Управлению строительства Бакалстроя НКВД СССР. Плакат.
Объединенный Государственный Архив Челябинской области.

Один из типографских плакатов, которые развешивались для устрашения мобилизованных в зоне Бакалстроя-Челябметаллургстроя НКВД СССР (г. Челябинск), с именами осужденных и расстрелянных немцев. Основа одного из заблуждений в воспоминаниях бывших узников, что их товарищей репрессировал сам Комаровский, начальник Управления. В действительности же он подписывал только списки, поданные ОЧО лагеря на уже осужденных через Особое Совещание.

Приказ № 248 от 18 мая 1942 г. по Управлению строительства Бакалстроя НКВД СССР. Плакат.
Объединенный Государственный Архив Челябинской области.

Приказ № 431 от 19 июля 1942 г. по Управлению строительства Бакалстроя-Челябметаллургстроя НКВД СССР.
Объединенный Государственный Архив Челябинской области.

Это внутренний приказ об осуждении трудмобилизованных, отпечатанный на пишущей машинке. Такие вот масштабные аресты, осуждения и расстрелы наших немцев.

Приказ № 876 от 6 декабря 1942 г. по Управлению строительства Бакалстроя-Челябметаллургстроя НКВД СССР.
Объединенный Государственный Архив Челябинской области.

Eine der zahlreichen Bekanntmachungen des Chefs des Arbeitslagers Tscheljabmetallurgstroj des NKWD, Alexander Komarowski über die Erschießung von 25 mobilisierte Deutsche wegen der "Sabotage", 6. Dezember 1942. Im Verlauf des Krieges waren in diesem Lager nicht weniger als 38.000 Zwangsarbeiter im Einsatz, in der überwiegender Mehrheit Rußlanddeutsche, aber auch sowjetische Bürger finnischer, ungarischer und sogar italienischer Nationalitat. Es bestand bis April 1947.

Так, бывший до сентября 1941 г. первый секретарь кантональной (районной) организации ВКП(б) Краснояр из Республики Немцев Поволжья, Яков Мюллер, прибыв на стройку, возмущенно говорил: "Я не понимаю, как Советская власть могла допустить такое варварское отношение к нам - немцам. Я - коммунист, а попал в заключение". Вместе с ним в течении июня-августа 1942 г. были арестованы 18 человек, которые обвинялись "в подготовке вооруженного восстания против советской власти и перехода на сторону немецко-фашистских войск". Мюллер сознался, что являлся агентом немецкой разведки с 1934 года. Вместе с арестованным Владимиром Гартманом, бывшим председателем исполкома и Теодором Траутвейном, бывшим 2-м секретарем ВКП(б) этого же кантона, они "в ходе войны между Германией и СССР разработали планы приема и сохранения парашютных десантов немецких войск, которые должны были высадиться на территории Красноярского района, а так же создавали продфуражные фонды для немецкой армии". Мюллера вынудили дать показания против Генриха Корбмахера, на момент ликвидации АССР НП самого высокопоставленного немца - члена партии (третий секретарь Немобкома). Все девятнадцать подследственных, среди них Александр Вульф, директор Красноярского государственного банка, Александр Юстус, заведующий заготконторой села Шталь и др. на основании постановления Особого Совещания были расстреляны в октябре 1942 г.

3. Процесс над бывшим руководством АССР Немцев Поволжья.

Собранные в результате этого и ряда других процессов компрометирующие материалы были использованы несколько позднее в ходе важнейшего политического процесса в отношении российских немцев - дела о руководстве бывшей АССР немцев Поволжья. Речь идет в общей сложности о семи лицах, по мобилизации находившихся в Богословлаге в г. Краснотурьинске Свердловской области на строительстве Богословского алюминиевого завода (БАЗстрой НКВД СССР):

Гекман, Александр Иоганнесович, с 1938 и вплоть до депортации в сентябре 1941 г. занимавший пост Председателя Совета Народных Комиссаров (СНК) АССР Немцев Поволжья, депутат Верховного Совета СССР и РСФСР, заместитель Председателя ПВС Российской Федерации, на момент ареста работавший старшим диспетчером БАЗстроя;

Корбмахер, Генрих Генрихович, с 1938 и вплоть до депортации в сентябре 1941 г. 3-й секретарь областного комитета ВКП(б) Республики Немцев Поволжья, депутат Верховного Совета АССР НП, на момент ареста работавший счетоводом на строительстве;

Фрицлер, Фридрих Фридрихович, с 1938 и вплоть до депортации в сентябре 1941 г. Нарком земледелия автономной республики, депутат Верховного Совета АССР НП, на момент ареста заведующий свинофермой сельхозучастка БАЗстроя;

Майер, Иоганнес Иоганнесович, с 1937 и вплоть до депортации в сентябре 1941 г. Народный Комиссар по финансам АССР НП, на момент ареста начальник коммунально-бытового отделения БАЗстроя.

Грош, Роберт Карлович, в 1940-41 гг. председатель промышленного Совета Немреспублики; на момент ареста занимал должность секретаря партийной организации 11 отряда сельхозучастка строительства;

Вейлерт, Яков Иоганнович, в 1938-41 гг. второй заместитель Председателя СНК Немреспублики; на момент ареста работал политруком колонны 11 отряда сельхозучастка строительства;

Гергерт, Владимир Эммануилович, 1940-1941 гг. управляющий делами Президиума Верховного Совета АССР НП; на момент ареста работал начальником 13 колонны мобилизованных немцев.

Александр Иоганнесович Гекман
Тюремное фото, внутренняя тюрьма УНКВД, г. Свердловск. Фото 1944 г.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

С 1938 г. и вплоть до депортации в сентябре 1941 г. А. Гекман занимал пост Председателя Совета Народных Комиссаров АССР Немцев Поволжья, депутат Верховного Совета СССР и РСФСР, заместитель Председателя ПВС Российской Федерации, на момент ареста работал старшим диспетчером БАЗстроя.

Генрих Генрихович Корбмахер
Тюремное фото, внутренняя тюрьма УНКВД, г. Свердловск. Фото 1944 г.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

С 1938 г. и вплоть до депортации в сентябре 1941 г. 3-й секретарь областного комитета ВКП(б) Республики Немцев Поволжья, депутат Верховного Совета АССР НП, на момент ареста работал счетоводом на строительстве.

Иоганнес Иоганнесович Майер
Тюремное фото, внутренняя тюрьма УНКВД, г. Свердловск. Фото 1944 г.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

С 1937 г. и вплоть до депортации в сентябре 1941 г. - Народный Комиссар по финансам АССР НП, на момент ареста начальник - коммунально-бытового отделения БАЗстроя.

По замыслу органов госбезопасности эти лица, и прежде всего Гекман, Корбмахер, Фрицлер и Майер, составляли "руководящее звено" разветвленной и мощной контрреволюционной повстанческой организации, готовившей поднять вооруженное восстание в тылу советских войск. Ход следствия находился под пристальным контролем руководства наркомата, которое, судя по отпечатанным копиям допросов, регулярно информировалось свердловскими чекистами.

Первый лист постановления на арест Г. Корбмахера от 26 апреля 1944 г.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

Первым был арестован 29 апреля 1944 г. Г. Корбмахер (Постановление на арест от 26 апреля 1944 г.). После трехнедельных допросов с применением "мер физического воздействия" и под угрозой расстрела он признался, что входил в состав "руководящего центра антисоветской повстанческой организации", существовавшей на территории АССР НП и был в нее завербован А. Гекманом. 22 мая в следственном изоляторе оказался Гекман; до середины июля арестам подверглись остальные подельники. Гекман, видимо, в силу своего бывшего положения и статуса был определен в руководители "повстанцами". После непрерывных допросов под угрозой репрессий членов его семьи он 6 июня 1944 г. подробно описал организационную структуру и схему взаимодействия членов мифического руководящего центра. Насколько можно судить по архивным документам, в состав "организационного центра" были включены, кроме вышеуказанных четырех важнейших функционеров, следующие должностные лица из бывшей АССР НП: Кондрат Гофман, Председатель Президиума Верховного Совета АССР НП; Екатерина Функ, Нарком просвещения; Герберт Франк, глава представительства Республики Немцев Поволжья (РНП) при Совнаркоме РСФСР в Москве и др. Из имеющихся материалов следует, что Франк был арестован, но проходил по другому делу. Однако дальнейшая судьба как его, так и Гофмана и Функ, нам неизвестны.

В августе 1944 г. дело вместе с обвинительным заключением было направлено в ОСО при Наркоме внутренних дел. Находясь в свердловской тюрьме в ожидании приговора, все подсудимые по инициативе Вейлерта отказались от своих показаний, так как все обвинения строились только на вынужденных самооговорах и свидетельствах друг против друга. Дополнительно они писали жалобы и заявления областному прокурору, на имя Л. Берии, М. Калинина и других должностных лиц. Прошлый статус арестованных и коллективный отказ от показаний привел к многомесячным перепроверкам и грозил срывом всего "мероприятия". Особисты из БАЗстроя оказались недостаточно подготовлены к проведению операции столь высокого уровня.

В июне 1945 г. подследственных перевели во внутреннюю тюрьму областного Управления госбезопасности (в апреле 1943 г. службы государственной безопасности были выделены из НКВД в отдельный наркомат - НКГБ). Они предстали перед группой следователей, возглавляемых начальником Свердловского УНКГБ Тимофеем Борщевым, который требовал подтверждения уже данных показаний и сообщения ранее скрытых от следствия "связях с германской разведкой". Сведения об этом собирались и на "стороне", в т. ч. в Краслаге (Красноярский край), где находилась на принудительных работах часть бывших партийных и хозяйственных функционеров из РНП и других районов страны. В 1943-45 гг. многие из них были под надуманными предлогами арестованы и осуждены. Некоторым из этих заключенных прямо говорили о наличии "руководящего подрывного центра" во главе с Гекманом, Майером и др. и заставляли их это подтвердить.

Дополнительный обвинительный материал был получен в ходе процесса над группой мобилизованных немцев из Ивдельлага (Свердловская область). В нее входили прежде всего уроженцы Немреспублики, в том числе партийные и советские кадры кантонального уровня, а так же журналисты, бухгалтера, врачи. Их руководителем был определен Адольф Адольфович Денинг, широко известный в АССР НП и за ее пределами стахановец, депутат Верховного Совета СССР и председатель Мариентальского кантонального исполкома в 1938-1941 гг. Этих трудмобилизованных представили как участников антисоветской повстанческой организации, подготавливавших "насильственное освобождение из лагеря", распространявших антисоветские листовки, проводивших "злобную профашистскую агитацию". По логике следствия, часть из обвиняемых еще до войны занималась контрреволюционной деятельностью "повстанческого характера" по заданию А. Гекмана, Ф. Фрицлера и др. руководителей.

Адольф Денинг
Тюремное фото, внутренняя тюрьма УНКГБ, г. Свердловск. Фото 1945 г.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

Адольф Денинг - известный стахановец, депутат Верховного Совета СССР 1938-1944 гг., председатель Мариентальского кантисполкома 1938-1941 гг.

В августе и сентябре 1945 г. обвиняемых из Богословлагеря подвергли интенсивным допросам с целью признания факта сговора в отказе от предыдущих показаний и добиться от них подписания новых самооговоров в нужном для следствия направлении. Наиболее строптивые подследственные подвергались интенсивным мерам физического воздействия. После очередного допроса, проведенного лейтенантом Мавричевым, старшим следователем Следственного отдела УНКГБ, Яков Вейлерт 11 сентября 1945 г. был обследован тюремным врачом "ввиду выпадения прямой кишки и ректального кровотечения" и направлен в больницу, где через неполных две недели скончался (Акт о смерти Якова Вейлерта). Избиение подследственных поощрял сам генерал-лейтенант Борщев, расстрелянный в 1956 году за свою преступную деятельность.

Акт о смерти Якова Вейлерта.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

1945 г. сентября 23 дня, Мы, нижеподписавшиеся Начальник Облбольницы
Горошкин (?) А.А, врачи: Коган М.А., Малых Т.А.
сего числа составили акт в том, что 23 сентября 1945 г. в Облбольнице
УИТЛК УНКВД г. Свердловска умер Вейлерт Яков Иоганнесович,
"1905" лет (наверно, здесь должен стоять возраст, т.е. 40 лет - но лень было вычислять, поставили год рождения) национальность - немец
происходит из г. Марксштадт Немцев Поволжья
проживал до ареста Базстрой НКВД Карпинский район Свердлов. обл.,
осужден следств. по ст. 58.10, 58-11 Поступил в больницу 13.IX.45
по поводу Алимент. дистрофии III степени с энтериками (?)
умер от Упадок сердечной деятельности, ал. дистр. III ст. с энтерик.
Вскрытие трупа не требуется: В чем и составлен настоящий акт.

Печать: внутри - Областная больница УМЗ (? Управления Мест Заключения)

Не избежал допросов с пристрастием и бывший Председатель СНК, о чем он красноречиво поведал в собственноручных показаниях полгода спустя, находясь уже на Лубянке:

"... 1-го октября 1945 г. ночью меня били и потребовали от меня показаний. Присутствовали подполковник Грибанов, лейтенант Усманов и полковник один, мне было объявлено о том, что полковник является заместителем начальника УНКГБ по Свердловской области. Били меня плеткой в подошвы ног (пятки) в два приема. Бил меня лейтенант Усманов и подполковник Грибанов. Я не мог выдержать этой боли и дал вымышленные показания, чтобы избежать дальнейших побоев. Я тут же вкратце дал некоторые показания. Потом мне был предоставлен отдых и уже днем 2-го октября и 3-го октября 1945 г. мои показания были застенографированы."

В итоге Гекман наговорил около сорока страниц печатного текста, "творчески" озвучивая чекистский сценарий. Картина в итоге получалась масштабная и эпическая. Прежде всего он попросил следствие позволить ему "рассказать следствию те обстоятельства и исторически сложившиеся условия, в результате которых я лично и почти весь руководящий состав бывшей Республики Немцев Поволжья оказались организаторами антисоветского подполья и встали на путь активной борьбы против Советского строя". Получив согласие, бывший председатель СНК широкими мазками нарисовал впечатляющую панораму вредительской деятельности прежнего руководства Республики, что обусловливалось их кулацким происхождением и членством в партии эсеров.

Однако имелись еще другие причины, сказавшиеся на "внедрении среди масс антисоветских идей и культивировании немецкого национализма": исторические связи с Германией, развитое крупное кулацкое хозяйство среди поволжских немцев, подрывная деятельность бывших фабрикантов и капиталистов, вредное влияние эмигрантов, часть из которых "устроились" в государственных и партийных органах республики. Все это "бесспорно, благоприятствовало культивированию среди населения республики немецкой националистической идеологии, а после прихода к власти в Германии фашистов и нацистских идей".

К лету 1939 г. в состав организационного центра были якобы завербованы нарком земледелия Фрицлер, 3-й секретарь областного комитета ВКП(б) Корбмахер и Нарком финансов Майер. Работа штаба протекала в "направлении создания повстанческих звеньев" на кантональном (районном) уровне. Так, директор Гебельской МТС Беккер возглавлял потенциальных повстанцев Добринского кантона, депутат Верховного Совета СССР и председатель кантисполкома Денинг - Мариентальского, секретарь канткома ВКП(б) Идт (кому, как не ему!) был ответственным за Марксштадский кантон и т.д.

Разумеется, в таком деле не могло обойтись без агентов гестапо и германских разведывательных органов. Одним из них был определен антифашистский писатель Гуго Гупперт, несколько раз посещавший республику. По версии же следователей он являлся "агентом гестапо и близко стоял к германскому правительству", свидетельством чему являлся следующий "факт": во второй половине 1938 г. он привез от имени руководителей Германии письмо в адрес контрреволюционной организации и вручил его Гекману. Написано оно было специальными химическим чернилами на последнем листе журнала "Иностранная литература". По понятным причинам оригинал не сохранился, ибо был после прочтения сразу же уничтожен. Но текст письма Гекман хорошо запомнил и пересказал следствию. Оно содержало заверения германского правительства о полной поддержке в достижении целей антисоветской организации. Также имелись рекомендации по созданию первичных звеньев, давались указания по проведению подрывной работы и т.п. Затрагивался и "вопрос о формах управления и каким образом должна выглядеть республика в своей государственной структуре после победы Германии". Оказывается, "население немцев Поволжья" будет входить в германское государство как специальный Поволжский район с центром в г. Саратов, где "будет восстановлено частнособственническое хозяйство, будут созданы мелкопоместные кулацкие хозяйства, которые будут наделены необходимой землей за счет других Поволжских областей".

Значительное место было отведено описанию "подрывной" деятельности членов антисоветской организации в отраслях хозяйства Республики. Здесь было следующее разделение ролей: Фрицлер как Нарком земледелия якобы полностью игнорировал проведение своевременных агротехнических мероприятий, таких как "зяблевая вспашка, снегозадержание, внесение удобрений в почву" и т.д., что мешало большинству колхозов выполнить государственный план хлебопоставок. В области финансов - поле деятельности Майера - "подрывная контрреволюционная работа шла по линии срыва выполнения планов мобилизации средств с населения", неправильного обложения единоличных хозяйств и пр. Расстановкой "контрреволюционных" кадров, назначением членов антисоветской организации директорами заводов, председателями колхозов и выдвижением их на другие ответственные должности ведал, естественно, Корбмахер.

Следствие требовало рассказать о подрывной деятельности после начала военных действий между Советским Союзом и Германией. Здесь бывший глава Правительства также ограничился общими формулировками: "срыв поставок оборонных объектов шел главным образом по линии конского поголовья и тракторов", "нами было принято решение о том, чтобы использовать организации народного ополчения для своих повстанческих задач", однако впоследствии "все вооружение, которое находилось в районах республики, было изъято и по существу развертывание отрядов народного ополчения не получило широкого распространения". И наконец, заключительный аккорд:

Вопрос: Рассказывайте дальше о практической подготовке к поднятию вооруженного восстания после вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз.

Ответ: Должен признать, что наш план подготовки вооруженного восстания и оказания помощи немецким войскам с тыла был сорван тем, что в конце августа месяца 1941 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР о выселении граждан немецкой национальности из Поволжья в отдаленные районы Советского Союза и благодаря этому своевременному мероприятию советского правительства нам не удалось осуществить своих преступных намерений."

Казалось, пора праздновать викторию и рассчитывать на правительственные награды и продвижение по службе за раскрытие столь многочисленной повстанческой организации на территории АССР НП. "Неопровержимо" подтверждалась исключительная прозорливость сталинского руководства в деле ликвидации автономной республики и тотальной депортации немецкого населения. Однако столь блестяще раскрученное местными пинкертонами дело неожиданно дало осечку. 4 ноября 1945 г. последовало распоряжение первого Заместителя наркома Госбезопасности Союза ССР Богдана Кобулова о направлении дела для дальнейшего расследования в Следственную часть по особо важным делам НКГБ СССР. Оказывается, "показания Гекмана, Корбмахера, Фрицлера и Майера были неубедительны, противоречивы и поэтому вызывали сомнения в их правдоподобности". В связи с этим дело на этих четырех наиболее важных с точки зрения следствия обвиняемых было выделено в отдельное производство, а их самих этапировали в столицу.

Роберта Гроша и Владимира Гергерта включили в "группу Денинга"; всего по данному делу проходило 20 человек. Постановлением ОСО при Наркоме внутренних дел СССР от 15 декабря 1945 г. они были осуждены на 5 лет ИТЛ каждый. Яков Вейлерт, как указывалось выше, скончался от побоев в ходе предварительного следствия. Сам Адольф Адольфович был приговорен к 10 годам лишения свободы и умер 13 ноября 1946 г. в Севвостоклаге. Постановлением Президиума Свердловского областного суда 20 июня 1956 года все осужденные по "делу Денинга" были реабилитированы.

В Москве дело бывших руководящих работников Немреспублики находилось под пристальным контролем начальника Следственной части, генерал-лейтенанта Льва Влодзимирского. К следствию были привлечены наиболее опытные сотрудники: полковник Сериков, к примеру, допрашивал Гекмана и Корбмахера, подполковник Галкин - Фрицлера, подполковники Генкин и Рассыпнинский отвечали за свидетелей. В допросах обвиняемых принимали участие заместитель Влодзимирского, полковник Родос и прокурор отдела по спецделам Прокуратуры СССР, Дорон. "Наверху" ожидали каких-либо документальных свидетельств и убедительных показаний, а не только голословных утверждений, от которых в любой момент можно было отказаться. Судя по всему, планировался открытый политический процесс, к которому следовало хорошо подготовиться.

Оказавшись в Москве, подсудимые вновь отказались от своих прежних показаний (Собственноручные показания Корбмахера, сделанные на Лубянке в 1946 г.). Всеохватывающая перепроверка "чистосердечных" показаний Гекмана и его подельников, передопросы десятков свидетелей и заключенных в лагерях Свердловской области и Красноярского края - туда в феврале-марте 1946 г. был специально откомандирован подполковник Генкин - показало всю нелепость сфабрикованного дела. Обвинительное заключение, поданное следователем Сериковым 12 июня 1946 г. на утверждение заместителю министра госбезопасности, генерал-лейтенанту Огольцову, содержало три странички, из которых одну занимало описание двухлетней тюремной одиссеи подследственных - гора родила мышь. Основной итог многомесячной работы московских следователей уместился в одной фразе и может по праву считаться образцом казуистики: "Произведенным в МГБ СССР расследованием, принадлежность Корбмахера, Гекмана, Фрицлера и Майера к антисоветской повстанческой организации не подтвердилась". Если следовать этой логике, то повстанческая организация скорее всего существовала, но вот найти доказательства принадлежности к ней этих четырех подследственных, к сожалению, не удалось.

Но признать ошибкой более чем двухлетнее содержание обвиняемых под стражей органы никак не могли, и поэтому прибегли к безотказному в отношении немцев домыслу: "Однако было установлено, что все они, будучи националистически настроенными, в период 1939-1944 гг. проводили среди своего окружения антисоветскую агитацию, а также высказывали клеветнические измышления о руководителях ВКП(б) и советского правительства". Интересно, что обвинительное заключение умалчивает о том, какие именно клеветнические измышления подследственными высказывались. И не удивительно: наверняка речь шла о сомнении в правильности ликвидации автономии и выселении немецкого населения, которое в свою очередь мотивировалось наличием мощной шпионской и диверсантской организацией, но существование которой никак не обнаруживалось. Круг замкнулся. В итоге все четверо руководящих работника получили по четыре (!) года ИТЛ. Относительно предыдущих "расстрельных" статей (измена родины, подготовка антисоветского восстания) данный приговор можно рассматривать практически как оправдательный - с учетом нахождения под следствием отбывать срок в ИТЛ им предстояло менее двух лет. Постановлением Президиума Свердловского Областного суда 12 марта 1959 года все обвинения с Генриха Корбмахера, Фридриха Фрицлера, Александра Гекмана и Иоганнеса Майера были сняты и они были реабилитированы.

Послесловие.

Никакие внешние словесные ухищрения не могут скрыть того очевидного факта, что проведенное центральным аппаратом НКГБ-МГБ расследование уже в 1946 г., по "свежим следам" не смогло найти каких-либо доказательств существования антисоветской, контрреволюционной, профашистской, повстанческой и т.п. организации среди населения АССР НП. В годы правления Хрущева в ходе тщательных перепроверок многочисленных политических дел, с так называемых шпионов и диверсантов, саботажников и вредителей были сняты судимости "за отсутствием в их действиях состава преступления", в том числе с осужденных руководителей Немреспублики. Таким образом, уже к концу пятидесятых годов была ясна полнейшая надуманность предъявленных в начале войны обвинений, доказательством чему служит Указ Президиума Верховного Совета СССР от 29 августа 1964, по которому немецкое население страны было политически реабилитировано. Но советское руководство и в шестидесятые годы, и позже не было заинтересованно в полном восстановлении гражданских прав российских немцев. Германофобия, пышно расцветшая во время войны, оставалась на протяжении десятилетий составной частью советской внешней и внутренней политики. "Происки реваншистов" и "западногерманских политиков", "прусский милитаризм" и "немецкий «Дранг нах Остен»", "немецкая пятая колонна в годы гитлеровской экспансии" и "реакционная роль немцев в истории России и ее народов" - эти и аналогичные сюжеты искусно использовались власть предержащими для стабилизации и консолидации послевоенного советского общества. Государственное образование российских немцев, естественно, затруднило бы беззастенчивое спекулирование на антинемецкой тематике.

Половинчатость реабилитации и, главное, отказ в восстановлении административно-территориальной автономии ставило немецкое население в заведомо неравноправное положение по сравнению с другими народами: подавляющее число национальных институтов в федерации советского типа (обучение и делопроизводство на родном языке, учреждения культуры и искусства, научные институты гуманитарного профиля и пр.) были жестко "привязаны" к той или иной форме территориальной автономии. Советские народы обладали различными политическими статусами. Титульные нации союзных республик наделялись широкими правами в сфере применения родного языка, развития национальной культуры, в том числе ее профессиональных форм (литература, театр, живопись, кино, музыка и т.д.), обладали преимуществом в получении высшего образование и занятия престижных должностей в пределах своих территорий. Меньшими возможностями располагали народы автономных республик, еще меньше автономных областей и округов. На самой низкой ступени этой иерархической системы стояли "безтерриториальные" этносы, несмотря на то, что некоторые из них, такие как немцы или поляки, по численности превосходили большинство "коренных" национальностей автономий и даже союзных республик (эстонцев, латышей, до конца 1970-х годов и киргизов). С этой точки зрения Советский Союз представлял собой особый тип этносословного общества. Для российских немцев фатальным стало даже не столько отсутствие, сколько факт отказа в восстановлении автономии. Последнее однозначно воспринималось партийно-советскими органами на местах и окружающим населением как свидетельство их "вины" со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.

В рамках той административно-командной системы, которая утвердилась в советском обществе с конца 20-х и с небольшими модификациями сохранялась до конца 80-х годов, решающие импульсы в развитии культуры и языка, создании значительного слоя местной интеллигенции, в деле формирования национальных партийно-советских и хозяйственных кадров исходили от местной номенклатурной элиты. Немецкие функционеры были объективно заинтересованы в сохранении национальной специфики АССР НП, которая в глазах Союзного руководства служила своеобразным гарантом их "нужности" и "полезности". Наличие АССР не уберегло, разумеется, немцев Поволжья от раскулачивания, преследования верующих и служителей церкви и других противоправных акций советского государства в 1920-30-е годы. Пострадали и непосредственные проводники карательной политики на местах. Но в условиях пусть и формальной, но автономии на смену репрессированным кадрам выдвигались новые, обеспечивалось воспроизводство национальной интеллигенции.

Взять, к примеру Фридриха Фрицлера. Родился в 1903 г. в селе Гримм, в 1927 г. был направлен в Совпартшколу г. Энгельса. Член партии с 1928 г. Затем занимал пост директора МТС, некоторое время был секретарем Куккукского канткома ВКП(б), откуда в феврале 1938 г. выдвинут на должность Наркома земледелия АССР НП вместо арестованного предшественника. Разумеется, он был человеком своего времени и как партийный товарищ жестко проводил в жизнь указания вышестоящих органов, как впрочем и все национальные руководящие кадры. Казалось, можно даже позлорадствовать: так им, коммунистам, и надо, "за что боролись, на то и напоролись". Но стало ли "простым" немцам лучше от того, что наркома Фрицлера после депортации деградировали до заведующего свинофермой (!), а после отбытия срока он в расцвете сил работал плотником и печником в средней школе села Каскелен, Алма-Атинской области? Корбмахер после войны сделал "карьеру" - на момент подачи заявления в органы прокуратуры в 1958 году относительно своей реабилитации он возглавлял тракторную бригаду. Майер одно время работал председателем колхоза. Александр Гекман, в 29 лет ставший в СССР практически самым молодым главой республиканского правительства, депутатом высшего законодательного органа страны и заместителем Председателя ПВС Российской Федерации, которому пророчили блестящую карьеру - в 1950-70-е года работал простым инженером на спичечной фабрике в Бийске и в научно-исследовательском институте в Батуми. Это были высшие должности, которые немцам разрешалось занимать во время и долгое время после войны. Их детям и внукам была уготовлена аналогичная судьба: запрет на национальную культуру, препятствия при поступлении в вузы, жесткие ограничения на занимание любых руководящих должностей.

Памятный знак 3 461 немцам - узникам Богословлага, погибшим при возведении Богословского алюминиевого завода. г. Краснотурьинск Свердловской области. Первый алюминий был выплавлен 9 мая 1945 г. Памятный знак стоит на вершине плотины; на заднем плане - силуэт БАЗа. Фото 2000 г.

Foto: Viktor Krieger

Памятный крест немецким рабочим, погибшим в лагере принудительного труда Челябметаллургстроя НКВД СССР.
Памятный крест установлен в середине 1990-х годов на том месте, где находились массовые захоронения трудмобилизованных. Сегодня большая часть этой территории оказалась погребенной под шлаковыми завалами. Находясь в нежилой зоне, памятник оказался без ухода и подвергся вандализму. В настоящее время запущен и почти полностью разрушен.

Foto: Viktor Krieger

После распыления по необъятным сибирским, казахским и уральским просторам кто из местного или центрального руководства был заинтересован направлять немцев в местные учебные заведения, обеспечивать квотами в лучшие вузы Москвы и Ленинграда, заботиться о выдвижении на руководящие должности, поддерживать создание престижных объектов науки и национальной культуры? Уделом "советских граждан немецкой национальности" стал тяжелый физический труд. Культурная, социальная и интеллектуальная дегенерация целого народа была возведена в ранг государственной политики - стоит только сравнить уровень образования или представительство немцев в общественно-политической жизни страны в довоенный и в предперестроечный период с соответствующими показателями любого другого народа Союза ССР. Печальная судьба последних руководителей немецкой автономии лучшее тому подтверждение.

Составлено на основе частного архива автора и следующих публикаций:

Кригер В. Несостоявшийся процесс // Ост-экспресс, № 17 (97), 2000.
Кригер В. Патриоты или предатели? Политические и уголовные процессы против российских немцев в 1942-1946 годах // Родина, № 10, 2002, с. 93-98.
Viktor Krieger: Patrioten oder Verräter? Politische Strafprozesse gegen Rußlanddeutsche 1942-1946. In: Verführungen der Gewalt. Russen und Deutsche im Ersten und Zweiten Weltkrieg. Hrsg. von Karl Eimermacher und Astrid Volpert (West-östliche Spiegelungen - Neue Folge; Bd. 1). München 2005, S. 1113-1160.
Viktor Krieger: Secret Criminal Proceedings Against the Last Volga German Government During the Years 1944-46. Lincoln: American Historical Society of Germans From Russia 2005, 45 с., спиральный переплет, ламинированная обложка, А4 формат. На английском. (Verweis auf die Inhaltsbeschreibung und einen Textauszug: http://www.viktor-krieger.de/Secret-rus.pdf)

Дополнение *:

*) Здесь и по тексту использованы фотографии и фотокопии документов из частного архива В. Кригера.

Удостоверение заместителя Председателя ПВС РСФСР Александра Иоганнесовича Гекмана.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

Отсутствуют сведения о том, принимался ли и если да, то когда, формальный акт о лишении полномочий депутатов Верховного Совета РСФСР от Немреспублики. Известно только, что 27 марта 1944 г. ПВС СССР принял постановление о лишении полномочий депутатов Верховного Совета СССР, избранных туда от ликвидированных АССР Немцев Поволжья, Калмыцкой АССР и Карачаевской автономной области.

Учетная карточка трудмобилизованного А. Гекмана.

Лицевая сторона: штамп "БОГОСЛОВЛАГ НКВД СССР". Родился в г. Бальцере, был направлен в 5 отряд Базстроя НКВД (на стройках НКВД часто использовались двойные названия - БОГОСЛОВЛАГ, прежде всего для внутренного употребления, и название предприятия, строительства - для внешнего мира - Базстрой, строительство Богословского алюминиевого завода, часто без приставки НКВД). Пункт 4-й - из рабочих, образование - высшее, бывший член ВКП(б) - он был исключен еще при изгнании из Энгельса, т.к. "демонстративно продавал на базаре свои вещи". Исключение должно было быть утверждено в ЦК, поэтому стало об этом известно ему где-то летом 1942 г. Ибо поначалу он был в январе 1942 мобилизован в Вятлаг, был освобожденным секретарем одного из стройотрядов, а после исключения добился, как все еще номинально депутат Верховного Совета СССР, перевода на Базстрой для работы по своей инженерной специальности - диспетчером на электростанции. Специальность - инженер-электрик. Заполнена карточка было на момент поступления в Богословский лагерь, т.е. 29 августа 1942 г.

Учетная карточка трудмобилизованного А. Гекмана.

Оборотная сторона: типографским шрифтом написано: кем осужден. Эти слова зачеркнуты и переписаны: кем моб(илизован): Минусинским РВК (райвоенкоматом) 25.01.1942. Т.е. эти карточки, которые использовались для регистрации заключенных, спокойно применялись для учета мобилизованных немцев - на глаз лагерного начальства, разницы практически не было между теми и этими. Отмечено, что прибыл из Вятлага. 26.07.1943 был переведен в 14 отряд, а 27.05.1944 направлен в СИЗО (следственный изолятор). Не совсем ясно, находился ли он при лагере или был в городе Свердловске. Убыл, по-видимому, 26.08.1944 в Свердловскую тюрьму.

Выписка из протокола № 28??? ОСО при министре внутренних дел от 9 августа 1946 г. на А. Гекмана о назначении ему срока в исправительно-трудовом лагере 4 года, начиная со дня ареста (как указано в документе с 22 мая 1944 г.).
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

Александр Иоганнесович Гекман, г. Батуми. Фото начала 1970-х гг.
Фото из семейного архива предоставлено сыном Гекмана, Эдмундом.

Ф. Фрицлер (стоит справа) и А. Гекман в Батуми (Грузия). Сидит в середине - Нина Волкова, вторая жена Гекмана, крайняя справа - супруга Фрицлера, Мария. Фото 1967 г.
Фото из семейного архива предоставлено дочерью Ф. Фрицлера, Ирмой Гюнтер-Фрицлер.

Депутатский билет Г. Корбмахера, избранного в Верховный Совет АССР Немцев Поволжья 1 созыва в 1938 г.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

Депутаты Верховного совета АССР НП были фактически лишены статуса народных избранников в момент ликвидации республики. До сих пор нет ясности в том, принимался ли формальный акт о лишении их полномочий. Это же относится и к немцам-депутатам органов власти Украинской ССР, Российской Федерации и др. образований. Известно только, что 27 марта 1944 г. ПВС СССР принял постановление о лишении полномочий депутатов Верховного Совета СССР, избранных туда от ликвидированных АССР Немцев Поволжья, Калмыцкой АССР и Карачаевской автономной области.

Удостоверение секретаря Красноярского канткома ВКП(б) Г. Корбмахера. Выдано 4 марта 1938 г.
1-й секретарь Немобкома партии Яков Абрамович Попок, подпись которого стоит на удостоверении, через несколько месяцев был репрессирован.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

1-я страница анкеты арестованного Адольфа Денинга.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

Письмо Фридриха Фрицлера по поводу своей реабилитации. 1 апреля 1958 г.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

Семья И. Майера. Довоенное фото.
К сожалению, никакой информации по этому фото больше нет. Видимо, здесь запечатлены супруга Майера, их дети и родители. Сам нарком сидит в первом ряду слева. Фото взято из архивно-следственного дела Майера.
Государственный Архив Административных Органов Свердловской Области, г. Екатеринбург.

Из частного архива Владимира Беккера: