Лео Германн родился в селе Тигенорт, что расположено недалеко от древнего греческого города Мариуполь на Азовском море. Жизнь так сложилась, что он в 1943 году попал в Германию. В 1944 году он был призван в вермахт. Защищая от бриттов г. Ганновер, получил ранение и попал в английский плен. Судьба была к нему благосклонной - он выжил.

Англичане передали немецкого солдата с российским прошлым советским оккупационным войскам. После этого начался ад кромешный. Отбыв Соликамскую каторгу, угодил в новую - в трудармию. Свою "провинность" отбывал в Карагандинских шахтах.

После смерти Сталина получили некоторое послабление. Лео Германн решил учиться. Он поступил в Карагандинский горный техникум на вечернее отделение и успешно его закончил. Работал маркшейдером. Вскоре был направлен на целину. Трудился землемером в Актюбинской и Кустанайской областях, но желание учиться дальше было неистребимо. Поступил на заочное отделение строительного института, по окончании которого работал на возведении Казахстанской Магнитки.

17 лет возглавлял ПМК и СМУ, вырос до главного инженера строительного треста. В Германии, вторым заходом, с 1992 года. За это время издал пять книг.

СМИЛУЙСЯ, ГОСПОДИ!

Молитва

Пошли нам, Господи, терпенье
В годину буйных мрачных дней
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.

Дай крепости нам, Боже правый,
Злодейства ближнего прощать,
И крест тяжелый и кровавый
С Твоею кротостью встречать.

И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбленья,
Христос Спаситель, помоги.

Владыка мира, Бог вселенной,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной,
В невыносимый, страшный час.
 

Предисловие

Эту книгу можно было бы назвать - хроника коммунистического гнета, который пережили российские немцы, имевшие несчастье родиться в России. Пусть этот труд - о характере нашего народа и его трагической истории - еще раз напомнит ныне живущим, о неимоверно тяжелом пройденном пути, в сплошных кочках и колдобинах, о тех бесчеловечных мытарствах и страданиях российских немцев, когда приходилось выносить невыносимое. Пусть никогда не сотрется из памяти людей то безысходное прошлое, которое выпало на долю многострадального народа.

Мы, старшее поколение, понемногу уходим с арены жизни, молодые, не жившие в сталинскую драконовскую эпоху, уже не сумеют передать те ужасы, свидетелями которых были их отцы и деды. Правда со временем возвращается, не возвращаются люди, чьи жизни безвинно загублены, а те, которым удалось выжить в дремучем коммунистическом аду, остались, как правило, физическими и духовными инвалидами.

Человеческая память - это тяжелый гнетущий груз, от которого невозможно избавиться. Многие считают, лучше жить без памяти, которая постоянно возвращает к прошлым, пережитым страданиям, но вряд ли такая жизнь достойна человека. Как порой ни тяжела память, но именно она, в первую очередь, отличает человека от животного. Мы, оставшиеся в живых, обязаны воссоздать ту историческую картину, события сталинской эпохи, в период с 1941 по 1956 год, к которой каждый, кто пережил это страшное людоедское время, мог бы приложить, умножить многотысячные собранные факты, которые ему известны, с которыми он сам или кто-либо из его семьи сталкивались. Такие свидетельства могут стать частью всеобъемлющей исторической картины.

Я посчитал долгом перед своим народом собрать и составить свидетельство о преступном бесчинстве советской власти по отношению к российским немцам.

Не было причин обвинять российских немцев в нелояльности к власти. Специалисты из НКВД и МГБ инсценировали гнусную провокацию о том, что в немецкой республике Поволжья якобы готовится массовое предательство, созревает пятая колонна с целью оказания содействия фашистской Германии, чтобы быстрее оккупировать страну. На эту фальшивку сразу же отозвался коммунистический человеконенавистник, публицист Илья Эренбург. Он первым одобрил этот чудовищный указ от 28 августа 1941 года, призвал уничтожить, выкорчевать с корнем все немецкое. Призывал даже уничтожать младенцев в люльках, утверждал, что из этих младенцев вырастут потенциальные враги народа. Один из его верных последователей - ныне живущий в Германии Борис Хазанов. Его мифотворчество называлось - "По ком звонит потонувший колокол". Этот пасквиль был напечатан в журнале -Страна и мир" за 1986 год. Как только этому клеветнику в горло лезет немецкий хлеб, и как он этим людям, которых оплевал, теперь в глаза смотрит? Были и другие советские писатели, которые не стеснялись плеснуть ковшик помоев на российских немцев. А русский писатель Владимир Личутин публично требовал загнать в резервации национальные меньшинства России. Эти несуразные требования прозвучали не в дикие сталинские времена, а в декабре 1988 года, на достопамятном пленуме правления Союза писателей РСФСР.

Провокация в отношении немцев Поволжья была осуществлена комиссарами НКВД, эти злые измышления после были опровергнуты российскими исследователями. После августовского, драконовского Указа начали рьяно осуществлять депортацию самым бесчеловечным образом. Она имела катастрофические последствия для нашего народа. Матильда Гольц рассказывала, как депортация происходила в их селе. Вечером военные, с петлицами НКВД, обходили дома и предупреждали жителей, чтобы к восьми часам утра все собрались у правления колхоза. Вещей разрешали брать с собой столько, сколько можешь унесли. Предупреждали, что до станции 18 км, идти придется пешком и свой скарб нести на себе. В половине восьмого уже начали бить в подвешенный лемех от плуга, это был сигнал на сбор. Сельчан уже поджидала кучка военных, всех проверяли по списку. Принесли на носилках парализованную женщину, положили ее у ног энкаведешника. Дед Фридрих Дик спросил у старшего, как быть с этой больной, парализованной женщиной.

- Можете ее положить на телегу, но предупреждаю, дополнительного транспорта не будет, - заявил лейтенант. - Ваши вещи тогда будете тащить на себе.

Сельчане согласились нести свои узлы, не бросить же живого человека на верную погибель!

Когда все были в сборе, прозвучала команда: "Шагом марш! Трогайте!" И печальное шествие пришло в движение. Это были первые шаги в неумолимую, печальную историю, которая вела нас в неотвратимое изгнание. Впереди процессии шла горбатая, безродная старушка Агата Вайс, одетая в жалкие лохмотья, на ногах - не по размеру большие, рваные резиновые боты. Когда уже стали выходить из села, старушка Агата вдруг жалобно запела протяжную похоронную песню, женщины подпевали ей со слезами на глазах. Так прощались сельчане с родными местами, с могилами предков. Было такое ощущение, говорила Матильда, будто идешь за собственным гробом. Дорога назад, в родные места, ссыльным была заказано.

На станции людей, как скот, загнали в грязные -телячьи- вагоны. Перед самой отправкой произошел трогательный эпизод. Большой бурый пес - Джульбарс, деда Фридриха Дика, провожал своих хозяев до самой станции. Когда все загрузились, Джульбарс стоял возле открытых дверей, с печальными глазами, словно спрашивал: на кого же вы меня бросаете, возьмите меня собой, я же ваш... Но как его взять, когда вагон и без того набит, как селедки в бочке. Елизавета Гужековская вдруг всплеснула руками, стала громко причитать:

- Господи всемогущий! Люди добрые, посмотрите, собака плачет, как человек! - и сама не выдержала, заплакала навзрыд. Действительно у пса из глаз покатилась одна, вторая скупая слеза...

- Даже животное не выдержало, плачет, что же нам, горемыкам, тогда остается, кроме как горючими слезами обливаться и проклинать наших угнетателей, мучителей. - жалобно причитала Мария Шварц.

К вагону подошел энкапедешник. Он собрался закрыть дверь, замахнулся на пса, хотел его отогнать, но тот оскалился и зло зарычал. Энкаведешник выхватил из кобуры револьвер и два раза выстрелил в собаку. Джульбарс упал на бок, жалобно заскулил, скорчился. В дверях показался дед Фридрих.

- За что же ты такого доброго пса убил? Ирод!

- Еще одно слово и ты, старый педераст, будешь лежать рядом со своим вонючим псом, - взревел конвоир.

Дед Фридрих ничего больше не сказал: понурив голову, пробрался в глубь вагона.

В этом утомительном путешествии, точнее сказать, арестантском этапе, никакое пропитание людям не выдавали, кроме кипятка на узловых станциях. Каждый должен был заботиться сам о себе, но как заботиться, если везут под усиленным конвоем? Скотские условия не выдержала парализованная фрау Флаум, промучилась немного больше недели.

Беды сопровождали ссыльных постоянно, с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее. Теперь встал вопрос: как предать земле тело умершей старушки? Дед Фридрих обратился к начальнику эшелона, но тот в ответ только накричал на него:

- Ты что думаешь, я тебе остановлю поезд и организую пышные похороны? Идет война, кругом под снегом валяются трупы наших доблестных воинов. Она что, лучше наших солдат? Выбросите ее n сугроб, и больше не приставай ко мне с идиотскими вопросами.

Так был решен вопрос. Кто может себе в полной мере представить, какие душевные муки была вынуждена вынести дочь - оставить любимую мать в снежном сугробе, в диких казахских степях... Какое должно быть сердце, чтобы такое выдержать! Дочь упала голыми коленями в снег, у снежной могилки матери, и так надрывно рыдала, что, казалось, небо разверзнется над головой. У бедной дочери все в груди обуглилось. Если бы эти неимоверные страдания можно было правдиво изложить на бумаге, они сотрясли бы весь мир от такого коммунистического зверства.

Казалось, не было в мире больше нации, которой выпала бы такая горькая участь. Четырехлетняя внучка Аннушка со слезами на глазах допытывалась у горем убитой матери, почему "выбросили бабушку". Что могла ответить измученная мать своей малолетней дочурочке-несмышленышу?

Одним росчерком пера вся нация была скопом осуждена на вечные скитания. Обворованы до последней нитки, лишены не только имущества, но и равноправия с другими людьми. При коммунистической системе вся правда заключалась в кобуре с большим "маузером". Необузданная злоба и дикое самоуправство дохнули на наш горемычный народ, которому предстояло выносить невыносимое. Будет ли когда-нибудь написана истинная история российских немцев, без ретуши, где были бы отражены все немыслимые страдания, унижения и оскорбления, выпавшие на их долю?

Проклятая война стала для российских немцев настоящим бедствием, их, в первую очередь, преследовали по национальному признаку. Можно почти с полной уверенностью сказать, что нет ни одной семьи среди российских немцев, где бы ни орудовал кровавый сталинский топор, прореживая семейные ряды, как кукурузу в поле, а некоторые семьи этот монстр полностью вырубил. Наши люди потеряли все, не только свои дома, живность и долгими годами нажитое имущество, они потеряли самобытную культуру, язык, традиции и веру. Могилы наших людей разбросаны по всей обширной стране, многие ушли на удобрение тундры и бесплодных, голодных казахских степей. Нас лишили возможности поклоняться могилам, где покоятся наши родители, братья и сестры. В большинстве случаях они зарыты, как падший скот, в безымянных ямах, котлованах и экскаваторных траншеях. Никто из арестованных трудармейцев не был удостоен даже самого захудалого креста. Если он был захоронен в отдельной могиле, тогда в изголовье торчала ржавая арматурина. с прикрученной к ней проволокой, биркой с лагерным номером замордованного, выбитым гвоздем на кусочке жести, вырезанной из консервной банки.

Первое кладбище трудармейцев в "Челябметаллургстрое" было расположено там, где после был возведен шлакоотвал. Когда домна выдала первый чугун, расплавленным металлом - шлаком заливались эти кладбища. В провалы мелко выкопанных могил попадала расплавленная масса, все, что еще оставалось от немца-трудармейца, сгорало, из могилок поднимался дымок, воняло паленым мясом и горелыми костями. Тотальный советский режим не давал людям жить нормально, теперь еще и покоя в могилах лишили. Здесь уместно вспомнить прекрасные стихи нашего замечательного поэта Виктора Графа:

"Умирая, мама нас просила
Праху низко поклониться.
И будь я в стае журавлей,
Летящей в высокой сини,
Я поклонился бы могиле
И святой памяти твоей.
Но нет ни стаи, ни могилы,
Жива лишь боль в душе моей".

К началу зимы депортированных российских немцев доставили к месту пожизненной ссылки. Никто, конечно, не приготовил хотя бы элементарные помещения, пригодные для жилья. Местом ссылки, как правило, выбирали самые захудалые, нищие колхозы, расположенные в глубинке, в гиблых местах, мало пригодных для жизни людей - в Сибири и Казахстане. В этих селах и аулах местные жители сами терпели вопиющую нужду, жили впроголодь, а тут еще пригнали "вражьих фашистов". В большинстве, особенно в русских селениях, ссыльные немцы поначалу были приняты как враги, которые повинны в кровавой войне. Советская пропаганда в этом направлении работала на всю мощь, чтобы еще больше усложнить жизнь обездоленных людей, что-что, а это коммунисты умели делать отлично.

Изгнанных из своих мест ссыльных размешали в развалюхах, сараях, кошарах и скотских дворах, прямо вместе со скотом. Некоторые матери укладывали своих детей под бок лежавших коров, чтобы хоть как-то обогреть ребенка. Немцы были уравнены со скотом, порой и того хуже. Скот кормили три раза в день, а ссыльные должны были сами за свое существование беспокоиться. Для того чтобы спасти детей от голодной смерти, родители снимали с себя последнюю одежду, выменивали ее на продукты.

В адских условиях тысячи людей погибали неестественной смертью, особенно много умирало грудных младенцев и малолетних детей. Установить, хотя бы приблизительно, сколько погибло российских немцев в этом коммунистическом кошмаре, не представляется возможным, потому что учет никто не вел, никому такой учет не нужен был. Погибают, ну и пусть погибают, это же немцы-фашисты!

Это было только началом того предстоящего ужаса, который уготовила нашему народу "родная коммунистическая партия". В это время за высокими стенами Кремля готовили новый удар по немецкому народу России. 10 января 1942 года вышло новое драконовское постановление, которое гласило: всех российских немцев мобилизовать в трудармии. На деле, выглядело все по-другому. О какой-либо трудармии, в нормальном, человеческом понятии, и речи не могло быть. Всех насильно мобилизованных с первых же дней загоняли как уголовных преступников за колючую проволоку. С ними обращались жестоко, как с настоящими врагами, принуждали к двенадцатичасовому каторжному труду. На работу и с работы водили под дулом винтовок и автоматов, в сопровождении натасканных, постоянно оскаленных овчарок.

Позже вышло еще несколько постановлений - от 14 февраля и 7 октября 1942 года, 26 апреля, 2 и 19 августа 1943 года. И каждое последующее постановление все больше ужесточало и без того ужасное положение российских немцев. Если в первых двух случаях речь шла только о мужчинах от 17 до 50 лет, то уже по третьему постановлению на каторжные работы мобилизовали мужчин от 15 до 55 лет, а женщин - от 16 до 50 лет, кроме беременных и имевших малолетних детей в возрасте до трёх лет.

Можно сказать, что коммунисты бросили смертельный вызов немецкому народу. Поединок был жестокий и беспощадный, отразить натиск было почти невозможно. Если бы проклятия, которые были посланы "родной коммунистической партией" и предсмертные стоны замученных могли дымиться, то вся великая Русь задохнулась бы от едкого дыма. Наш народ пережил настоящий коммунистический апокалипсис.

Разумеется, все концлагеря смерти, где содержались немцы, перечислить просто невозможно, ибо вся страна была тогда окутана колючей проволокой. Назову лишь самые зловещие, где людей уничтожали голодомором: "Воркуталаг", "Вятколаг", "Бокалрудстройлаг", "Челябметаллургстройлаг", "Севлаг", "Ивдельлаг", "Солекамсклаг", "Печерлаг", "Усольлаг", "Желдорлаг - Котлас" и сотни других. В этих советских концлагерях смертность была столь высока, что за два года лагерный контингент заключенных российских немцев уменьшился более чем наполовину. Эти слова подтверждаются документально, приведу в пример две архивные справки.

СПРАВКА

Изучение представляемых лагерей НКВД, данных о естественной убыли из рабочих колонн мобилизованных немцев показывает, что в ряде лагерей с этим вопросом обстоит крайне неблагополучно.

По неполным данным, в течение января-июня 1942 года, за неполные шесть месяцев, только по пяти лагерям с общим списочным составом на первое полугодия с.г. в 43856 человек мобилизованных немцев, - умерло 5781 человек.

Особо высокая смертность отмечается на "Солекамскстрое", где за неполные шесть месяцев умерло 2687 чел., что составляет 27,6 % списочного состава; "Богославстрое" - за этот же период умерло 1694, или 17,8%, а в "Севжелдорлаге" за три месяца умерло 1876 человек, или 24,9 % списочного состава.

Причиной такой высокой убыли является ослабление рабочего фонда, доведение его до состояния инвалидности и непригодности к труду...

Начальник ОУРЗ ГУЛАГа НКВД
капитан Госбезопасности Грановский

Далее, со второй половины 1942 - первой половины 1943 годов, численность умерших (естественная убыль) еще более возросла и стала доходить до 50 %, а в некоторых лагерях и больше. Это закономерно, так как питание наших рабов - трудармейцев было таким, что, даже не работая, выжить становилось почти невозможно. Приведу ещё один короткий документ.

СПРАВКА

Секретно

П.П. Честных

300 гр. хлеба и суп-вода. Люди слабеют до такой степени, что не поддаются нормальному ведению допросов.

А. Комаровский

Знакомая фамилия, не правда ли? Да, это тот самый генерал-палач из "Бокалрудстроя". Обратите внимание на концовку этой коротенькой справки. Черный генерал беспокоится о том, что нельзя будет нормально вести допросы. На остальное ему наплевать.

Еще одна справка. Российский историк Татьяна Сабурова, изучив дела этнических немцев, хранящиеся в архиве ФСБ Архангельской области, в своей работе, озаглавленной "Этнические немцы Севера", приводит ужасающие факты: в местах лишения свободы Архангельской области в 1941-1942 годах "был расстрелян каждый третий, а в некоторых лагерях и того больше - каждые два немца из трёх".

Самым страшным для немецкого народа России был последний уничтожающий удар, когда была объявлена мобилизация женщин немецкой национальности. Матерей отрывали от малолетних детей. Оголтелые коммунисты ставили своей целью, в первую очередь, разрушение немецких семей. Наши дети, лишенные родителей, были брошены на произвол судьбы, бродили, как голодные волчата, по завьюженным казахским степям в поисках пропитания, ходили по аулам с протянутыми, исхудалыми ручонками, просили милостыню. Многих замерзших детей находили по весне, когда растаивал снег, некоторые были обглоданы до костей дикими зверями. Кто может определить, какие неземные муки были вынуждены перенести бедные малолетние сироты? Известно, что самая ужасная смерть - это умерщвление голодом. Такое "счастливое детство" уготовил нашим детям "отец народа".

Умышленные семейные разрывы, эти варварские деяния оголтелых коммунистов, обернулись для российских немцев, утратой материальных, моральных и нравственных качеств. По другому и не могло быть, все вело к этому. Брошенные на произвол судьбы дети, немощные пожилые люди, оставленные без средств к существованию, были заведомо обречены на страдания и мучительную смерть.

Немецких сирот не везде брали в детские приюты. Я знал немецкую женщину-мать Марту Гофман, на руках у которой, после мобилизации в трудармию немецких женщин, остались 14 детей от пяти до десяти лет. Это была настоящая мать Тереза, скольких детей она спасла! Она со своими детьми жила впроголодь, а тут ей навязали ещё беспризорных сирот. Она была вынуждена поменять ребятишкам фамилии, чтобы хоть как-нибудь пристроить брошенных детей. Наконец ей удалось определить сирот в "политический дом приюта-, где содержали дети врагов народа. Этот приют был мало похож на "детдом-, больше смахивал на зону, где за высоким сплошным дощатым забором содержали малолетних политических заключенных. В приюте был сходный тюремный режим. В этом заведении детей-сирот вши поедали поедом, у многих детишек тела покрылись коростой, в сплошных гнойниках. Директор, "товарищ" Прокопьев, работник НКВД, был здесь полновластным хозяином, безжалостно, как и полагалось, обходился с потенциальными врагами советского народа. При малейших шалостях Прокопьев избивал детей плеткой до кровоподтёков. В этом детском приюте была очень высокая смертность. Детей хоронили без гроба, бросали в общую яму и засыпали землей. Хотелось бы спросить германских политиков, которые так рьяно ратуют за чистоту нации: как могло это поколение сохранить свою историческую культуру и родной немецкий язык? На улице за произнесенное слово могли нещадно избить. В страшную сталинскую эпоху российские немцы потеряли около 40 % детей, замученных беспощадным голодом и разбросанных по чужой земле на вечное блуждание. В этом кошмарном водовороте коммунистические притеснители и гонители не только растоптали жизнь взрослого населения, но и не пощадили обездоленных сирот. Детей отрывали от матерей, немецких корней, древней самобытной культуры. Без содрогания невозможно воспроизвести рассказ Отильды Шмидт о том, как женщин загружали в "телячьи" вагоны, как дети кричали: "Мамочка, родненькая, на кого же ты меня бросаешь!- Плачущих детей энкаведешники грубо отрывали от матерей, отталкивали в сторону. Один мальчишка укусил энкаведешника за руку, когда тот отрывал его от юбки матери, обозленный конвой ударил мальчишку по лицу, да так сильно, что малец опрокинулся в снег, а плачущую мать затолкал в вагон. Душераздирающие крики, наверное, еще долго звучали в ушах матерей. Какие кровавые зарубки должны были остаться на истерзанных сердцах бедных немецких женщин. Казалось, никакое человеческое сердце не способно вынести жуткий детский вопль. Монстр в человеческом образе, который так бесчеловечно, жестоко расправился с целым народом, будет навеки покрыт позором в памяти потомков.

С мужским немецким населением обошлись еще круче. В "Челябметаллургстрое", в этом лагере смерти за колючим многорядным заграждением, немцам откровенно говорили, что они подлежат уничтожению. Оказалось, такой окончательный исход был предусмотрен верховной властью страны, это можно было понять из того, как кормили заключенных трудармейцев. Дневной рацион при двенадцатичасовом рабочем дне, на тяжелых каторжных работах, состоял из двух черпаков шлёмки, один в обед, второй на ужин. Этот так называемый приварок был приготовлен из плохо очищенного дробленого ячменя, и 700 граммов черного, как земля, сырого невыпеченного хлеба, из которого при желании можно было лепить разные фигурки, но изможденным людям было не до фигурок.

Любому здравомыслящему человеку понятно, что такого скудного питания было совершенно недостаточно, чтобы восстановить силы после тяжелого труда, где основными инструментами были кирки, клинья, ломы, лопаты и тачки или носилки.

Из российских немцев-трудармейцев неимоверным сталинским прессом выдавлены все жизненные соки. За короткое время -два три месяца - люди были настолько измучены постоянной борьбой за жалкое существование, борьбой за самое необходимое - за кусок черного хлеба, что окончательно выбились из сил. Особенно страдала интеллигенция: учителя, врачи, музыканты, журналисты, ученые и т.д. Бывшим колхозникам было легче переносить эту тяжесть, они привыкли к голодному пайку и беспросветному труду от зари до зари, за пустой, подлый трудодень.

Коммунистические изверги очень быстро произвели среди лагерного континента нивелировку - выравнивали всех под общий советский шаблон. Люди через полгода превратились в "получеловеков" - полуобезьян: небритые, изможденные до костей, живые, движущиеся скелеты, от этих доходяг несло за пять шагов специфическим лагерным запахом, которым была пропитана вся одежда. И не мудрено, в баню водили один раз в месяц, для мытья выдавали кусочек серого мыла, размером со спичечный коробок, только тоньше, отвратительно вонявшего карболкой. Попробуй при таких бесчеловечных условиях соблюдать необходимую гигиену! Со вшами, которые поедом поедали, боролись только дустом, но и дуст не всегда помогал, казалось, вши на этот порошок уже мало реагируют. Но еще больше донимали несчастных людей клопы. Тот, кто не испытал на своем теле эту мерзость, не может себе представить, какая это гадость. Между прочим, это лагерный атрибут, неотъемлемая принадлежностью всех советских концлагерей. Маленькие красные паразиты, клопы-кровососы, причиняли смертельно уставшим людям немало неприятностей, отравляли и без того жестокие часы отдыха. Там, где проходил по телу клоп, оставался след, словно строчка после швейной машинки, и вызывал страшный зуд. Порой было такое ощущение, будто кто-то провел по телу раскаленной проволокой.

Как могли арестанты отдыхать после тяжелого каторжного труда в таком -обществе", можете себе представить. Это тоже было своеобразное издевательство над невольниками.

В Соликамских лагерях практиковали новый метод истязания. Несчастного раздевали догола, привязывали руки назад, к дереву, и отдавали на съедение комарам и мелкому гнусу. На первый взгляд, казалось бы, ничего страшного не происходит. На самом деле это страшная пытка, какую только коммунисты могли придумать. Уже через полчаса все тело горит, словно его опалили паяльной лампой, как забитую свинью. Ни инквизиция, ни нацисты не могли додуматься до такой -безобидной" ужасной пытки. Лицо подопытной жертвы напоминало красное отбивное мясо, а тело словно пузырилось, превращалось в кроваво-красную коржевину. Невозможно передать обычными словами, какие адские муки при таких пытках терпел человек.

Жизнь российских немцев-невольников с каждым днем становилась чудовищнее и беспросветнее. Большая костедробилка заработала, и с каждым днем набирала все больше оборотов. Злосчастный гулаговский механизм за семь месяцев перемолол треть всего лагерного континента. Сколько людей погибло ни за что, ни про что в многочисленных советских концлагерях, и не какие-нибудь подонки, а хорошие люди, в основном труженики полей. Люди с большой буквы, которые кормили страну. В лагере "Челябметаллургстрой" лютые надзиратели были щедры на зуботычины. Особенно среди этой банды выделялся "товарищ" Вахрушев со своим сочным, многоэтажным матом, в котором упоминался вес род несчастного трудармейца до третьего колена: мама, папа, бабушка и прабабушка.

В этом лагере смерти имелась даже санитарная часть, но туда принимали только таких, которые весили меньше 45 килограммов. Взрослые мужчины в действительности были живыми скелетами, из которых до последней капельки выжали все жизненные соки. Иными словами, кости обтянутые серой кожей.

Каждый день, перед тем как отправиться на строящийся объект, замполит держал перед невольниками-труцармейцами речь в коммунистическом стиле, где. кроме лжи, ничего не было, никто его, конечно, и не слушал. В одно ухо влетало, в другое вылетало, ничего из сказанного не задерживалось в памяти.

Замполит называл заключенных трудармейцев "товарищами", призывал все силы отдавать фронту, а за его спиной на заборе висел призывный плакат - "Убьешь немца-гада, душа рада!" Коммунистический плакат призывал убивать немцев - не фашистов, не врагов-нацистов, а немцев. Здесь, в Челябинске, не было фронта, значит, уничтожению подлежали эти изможденные, с втянутыми в плечи, от лютого мороза, "товарищи" в грязных стеганных, без воротников, телогрейках, по-другому этот плакат нельзя было понять. Обозленный на все немецкое лагерный вертухай - надзиратель Вахрушев - часто показывал рукой на плакат, висевший на заборе, и саркастически разглагольствовал. Дескать, он тоже радуется, когда видит, как по утрам вытаскивают из жилых бараков остывшие трупы трудармейцев.

Что можно было сказать дегенерату, садисту с красной книжечкой в кармане?

На стройплощадке, во время обеденного перерыва, раз в неделю появлялся представитель политико-воспитательного отдела и зачитывал приказы об осужденных на расстрел "саботажниках". Поначалу приказы подписывал генерал Александров, затем генерал Рапопорт. В "Бокалрудстрое" эти функции выполнял генерал Комаровский. Вначале "Бокалрудстрой" и "Челябметаллургстрой" были одним лагерем, но затем они разделились.

Эту тройку черных генералов можно причислить к лютым палачам, человеконенавистникам. Они нанесли нашему народу невосполнимый урон. У этих убийц немецкого народа не только руки по локоть, но и ноги по колени в крови.

Нормальному человеку такая откровенная коммунистическая подлость не уложится в сознание. Сами подумайте: какой же это саботажник, если он едва ноги передвигает? Такой доходяга и без расстрела долго бы не протянул, максимум недели полторы. Отстрел дистрофиков производился тоже не просто так, оперативники должны были представить все в таком свете, будто в этом лагере кишмя кишели предатели, саботажники, враги советской власти. Они делали видимость, что рьяно защищают тылы советской власти. Если бы они не производили постоянный отстрел доходяг, их бы самих давно уже отправили на фронт. А фронт - это война, там могут и убить, поэтому трудились здесь в поте лица.

Глядя на эту ужасную картину, подумаешь, до какого состояния может довести людей коммунистический бандитизм, этот богомерзкий маразм, который господствовал во всех этих трижды проклятых уральских, советских концлагерях.

Российские немцы были незаслуженно дискредитированы и доведены до такого состояния, что смотреть на них было больно. Наш народ влачил в уральских концлагерях жалкое существование. Люди были доведены до последней грани, испытывали постоянную физическую и моральную подавленность. Уцелеть, выжить в земном коммунистическом аду - минимальные шансы; казалось здесь "смертный сквознячок" тянется синей ленточкой изо всех щелей. Коммунисты поступали с российскими немцами, как нацисты с евреями, только та разница, что не сжигали в газовых камерах. Хотя умереть медленным, продолжительным голодомором нисколько не легче, чем быть сожженным в газовой камере. Я понимаю, уже одно такое сравнение недопустимо - это кощунство... Смерть есть смерть!

Это какой-то невообразимый идиотизм - как можно обвинить всю нацию! В каждой нации есть порядочные, добрые люди и есть сволочи и мерзавцы. Всех чохом обвинить, это не что иное, как очередной вывих туполобых правителей. Что же это получается, еще не родившийся, в утробе матери ребеночек становится обреченным, не родившийся уже виноват перед коммунистами, и его нужно уничтожить.

Настоящее людоедство! Какой страшный звериный оскал у кровожадных коммунистов! Кому хоть раз пришлось вблизи заглянуть в открытую волчью пасть, тот уже никогда этот ужас не забудет. Все мерзопакостные картины особенно отчетливо отражали ночью лагерный ужас. Бесчеловечные людские страдания - скрученные в три погибели на полу, в проходах, полуживые трупы, их душераздирающие стоны - правдиво отразить на листе бумаги под силу разве гению. Эти ночные завывания, глухое уханье, доносившееся из каждого угла и прохода, как из черных бездонных провалов. Сердце не выдерживает, инеем покрывается от этих жутких всхлипов, глухих протяжных предсмертных вздохов, леденящих душу стонов... Казалось, в гигантском людском водовороте истощенные люди дошли до последней грани жизни, еще полшага - и пропасть. Измученные люди потеряли способность нормально думать, все мысли, которые кружились в голове, крутились вокруг сухой корки хлеба и жидкого черпака баланды. И вопреки этому, наши наивные люди еще на что-то надеялись, когда уже не на что было надеяться. В "Челябметаллургстрое" в зимнее время трупов не хоронили, их складывали в высокие, до двух метров, штабеля, как дрова. Человекомогильник располагался в Баландинском березовом лесу. Откуда-то появились полчища крыс, вероятно, они перебрались из ближайших сел. За зиму крысы обгрызли все конечности у мертвецов-, уши, носы, губы, пальцы... Нижние ряды в штабелях были полностью обглоданы. Весной выкопали экскаватором траншею, и пожарными баграми стаскивали трупы в траншеи как попало, как палый скот. При вывозе из зоны трупов, поначалу им в шлюзе на ККП прокалывали штырями груди, но когда уже штабелями стали вывозить, трупам пробивали кувалдами головы, так было легче и проще. Палачи усовершенствовали свой труд. Был случай, когда одному -мертвецу" прокололи грудь, и он застонал, рассказывал Филипп Бальцер. Контролер по-черному выругался, сказал с откровенной издевкой, что нужно было раньше стонать. Так его и отправили, полуживого, в общий человекомогильник. Такое изуверство забыть невозможно, если бы даже очень хотел. Создается такое впечатление, что людей уничтожали так жестоко с какой-то непонятной целью, будто это были вовсе не люди, а какие-то вредные твари - грызуны.

Доктор Раймунд Ваннер

ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие	5
НАЧАЛО ТЕРНИСТОЙ ТРОПЫ	19
НОВОСЕЛЫ	29
СМИЛУЙСЯ, ГОСПОДИ!	56
ОН ПАМЯТНИК СЕБЕ ВОЗДВИГ РУКОТВОРНЫЙ	79
ВЕЛИКИЙ БОЖЕ, НЕ ОТВОРАЧИВАЙСЯ ОТ НАС	101
В СМЕРТИ МОЙ ПОКОЙ	129
ШАНС НА УСПЕХ - МИНИМАЛЬНЫЙ	158
ОБИТЕЛЬ - СТРАШНЕЕ АДА	175
ГДЕ ПРЕДЕЛ?	191
ДОРОГА В НИКУДА	201
АД В ПОДЗЕМЕЛЬЕ	215
ЭПИЛОГ	231