Несколько лет назад мне в руки попался сборник краеведческих публикаций в двух томах под общим названием "Памятники отечества". Он был выпущен в 1998-м – в ту прекрасную пору, когда губернатор Дмитрий Аяцков и его команда усердно (и думаю, искренне) пытались сформировать в сознании жителей Саратовской губернии то, что можно назвать выражением вроде "новая идентичность". Аяцкова в последние годы принято ругать за все подряд, включая возрождение в языке старорежимной "губернии" вместо тусклой "области", за насаждение "культа" Столыпина, за увлечение всякими историческими фактами из жизни области и вообще активный "промоушн" прошлого нашего региона. Многие постулаты критиков Аяцкова я поддерживаю, но в этой части – не всегда. Потому что уверен: не будь ДФ, то с точки зрения "исторической памяти" мы жили бы в гораздо более сером и унылом регионе, чем живем теперь.
Подтверждением тому служат последние 5-6 лет, в течение которых власть и те, чьи усилия она могла бы (и должна, по моему убеждению) поддерживать, не предложили ни новой идеологии, ни каких-то новых фактов, обогащающих нашу идентичность, короче, ничего такого, чем мы могли бы гордиться. По сути, вся мифология Саратовского края, которой и СМИ, и общественники оперируют сейчас, была возрождена именно во времена и при поддержке Аяцкова.
Но, впрочем, вернусь к книжке. Открыв том "Вольная губерния" на одной из страниц, я так удивился (если выражаться парламентски), что вынужден был еще раз посмотреть на обложку, чтобы убедиться, что речь идет именно о Саратовской области. На иллюстрации, которая воспроизводила старую фотографию 1910 года, высилась натурально готическая церковь, с самой настоящей готической розой над входом и высокой башней. Люди, запечатленные на фоне этого здания, лишь подчеркивали его масштаб. Под фото была подпись, что эта немецкая церковь находилась в колонии Herzog на территории бывшей Саратовской губернии.
Изумление – это самое простое слово, которое подходит под описание моего впечатления от фотографии. В голове завертелось: "Такого не может быть! Откуда тут, в степях, посреди колхозных полей – такое?! Как называется теперь это село? А вдруг это здание еще сохранилось?".
Короче, после этого я начал читать все, что было доступно, про немцев на Волге. И у привычной малой Родины, простой и понятной как валенок, к этому моменту уже немало с пресс-турами изъезженной и вроде бы изученной, вдруг открылось даже не "второе дно", а что-то вроде параллельного измерения. Обнаружилась целая вселенная, в которой сотни тысяч людей, которые никогда не были крепостными и приехали в Российскую империю со знанием того, что представительные органы власти – это реально работающая технология, два столетия строили "Европу на Волге". А потом эта цивилизация пропала.
В воскресенье, 28 августа, исполнилось 70 лет депортации немцев Поволжья. Кто-то эту дату заметил, кто-то – нет. Я же пытаюсь рассказать личную историю о том, как трагедия каких-то неизвестных мне людей, большинство которых давно умерли, становится "точкой невозврата", после которой меняются все представления о том, что такое вообще Саратовская область, и почему сейчас жизнь на ее территории устроена так, а не иначе. И почему тотальная дремучесть всегда приводит к одним и тем же результатам.
Возможно, моя история не типична, и все можно объяснить субъективными пробелами в образовании. Возможны и другие объяснения. Может быть, были бы бабушки в деревне и непременная дорога к ним, - заинтересовался бы и руинами раньше. Может быть, не повезло вовремя заехать в Красноармейский район… Короче, объяснения придумать можно, но все они не убедительны.
Ведь когда мне попалась та фотография с храмом в колонии Herzog, я уже имел за плечами 4,5 года учебы в стенах саратовской консерватории. Почему это здание выстроено в готическом стиле? С какого перепугу посреди всей этой традиционной постройки проспекта, напротив жилого дома в духе "сталинского барокко", рядом со скучными параллелепипедами аграрного университета, вдруг – бац! – эти стрельчатые окна, островерхие башни, воющие на невидимую луну собаки, готические розы?! Возвращаясь мысленно назад, я не помню, чтобы такой вопрос вообще меня интересовал. В детстве, когда я впервые оказался перед зданием консерватории и внутри его, мне казалось совершенно естественным, что храм музыки выглядит так непохоже на все, что вокруг. Это же Музыка! Вот и здание подходящее. А потом привык, как и все мы.
И лишь спустя годы я прочел у доктора архитектуры Сергея Терехина (книга "Века и камни" - настоящий "хит хитов", спросите в любой библиотеке) о том, что у архитектора Каллистратова просто не было иного выбора, как перестроить скучное здание музучилища в готический дворец. Это теперь консерватория выглядит как осколок иного мира, а в начале прошлого века вся городская среда ближайших кварталов была такой. Такими же осколками смотрятся сейчас промышленные здания в готическом стиле, и в Саратове, и за его пределами. И в любом состоянии они производят впечатление чего-то сказочного и совершенного инородного в городской среде, изуродованной "хрущобами", унылыми конторскими зданиями разных учреждений и советскими типовыми домами.
Все это я пишу к тому, что даже интегрированный в историю своей малой Родины человек может не знать каких-то ее пластов, особенно если усилиями многих усердных людей и с помощью мощной и эффективной идеологической машины эти пласты были старательно вычищены из окружающей действительности. В случае же с немецким Поволжьем вычищено было образцово.
Журналисты отличаются от других людей тем, что результатами своих увлечений, изысканий, находок и впечатлений им проще поделиться через СМИ. Другие тоже могут, но путь несколько длиннее. В этом смысле мне повезло, поэтому когда концу весны 2009-го все, что было мной прочитано, увидено, продумано и осмыслено про немцев на Волге, начало рваться наружу, я написал большую статью "История одной трагедии" (за которую в 2010-м был удостоен российско-немецкой Премии имени Петера Бёниша). Не буду скрывать, что горжусь этим фактом. Для меня это подтверждение, что удалось написать что-то более-менее объективное. Хотя, на мой взгляд, желание идеализировать немецкое Поволжье, особенно времен расцвета, возникает у любого исследователя неизбежно. Ведь перед началом всех катаклизмов, превративших Российскую империю в Советскую, Саратовская губерния была несомненным лидером Поволжья. И вклад немецкого населения в это преуспевание очевиден и бесспорен.
Но для меня в этой истории были и другие открытия. Возможно, в силу личных ограничений, я находился в уверенности, что тема немцев Поволжья в связи со всеми событиями ХХ века и массовым отъездом их на родину (и по всему миру) в конце этого ужасного века автоматически переходит из разделов актуальной социологии и общественных отношений в категорию популярного краеведения. Но оказалось, что это совсем не так. Текст цитировали и перепечатывали, активно обсуждали на форумах. И что для меня было еще более показательным, в редакцию пришли несколько писем. В конвертах, написанных на бумаге от руки. И главное, без вложенных копий обращений к президенту, генпрокурору, премьер-министру и т.п. про текущие стояки и крыши, срубленные деревья, уворованные деньги etc. В этих письмах, разумеется, были упреки в мой адрес в лояльности немцам (куда ж без этого), но еще больше там было агрессии и ненависти. Непечатные слова в адрес Екатерины Великой, которая позвала иностранцев осваивать земли Российской империи, можно списать на качество образования и издержки национального телевещания. Но в письмах было много злости и к советским немцам - к тем, которых депортировали в 1941-м, к тем, кто остался, к тем, кто потом вернулся. И писали эти письма явно люди, которые застали Советский Союз во всей его чудовищной красе.
И тогда я понял: болит. Да еще как болит! Эта рана все еще кровоточит, потому что одни изуродованные системой граждане по-прежнему винят в своих бедах других, чьи судьбы были тоже изуродованы, той же системой. И не понимают, что с Указом Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года о депортации немцев потеряли мы все.
Скандальная история с памятником, разразившаяся на днях в Энгельсе, - еще одно подтверждение тому, что "болит". Спор по поводу слов на памятнике - "депортации" vs "репрессии" - нечто совершенно невразумительное. Депортация – это не репрессии, что ли? Почти полмиллиона человек, выселенных в считанные дни с тех мест, где их семьи прожили почти 200 лет, - это что, не репрессии? А как это тогда называется?
Без немецкого влияния нельзя представить не только наше прошлое, оно оказывает прямое воздействие и на наше настоящее, и на наше будущее. Эксперты говорят о том, что именно немецкое прошлое позволило области заиметь действующие немногочисленные предприятия с иностранным капиталом. Потому что львиная доля этих компаний – немецкие. Иных зарубежных инвесторов, кроме Германии, у Саратовской области, по большому счету, так и не появилось. И даже табачная фабрика, принадлежащая "Бритиш-Американ Тобакко", по иронии судьбы, была основана в 1828 году немцем Кондратием Штафом.
19 мая 1942 года советская власть повесила большой замок на двери прошлой жизни. Немецкие названия десятков населенных пунктов были поставлены вне закона, и огромный пласт истории нашей страны перестал существовать для следующих поколений. Как не существовал он и для меня, пока я не стал рыться в исторической и краеведческой литературе. И тогда вдруг выяснилось, что безыскусные, на первый взгляд, и совершенно русские населенные пункты, такие как Подстепное, Усть-Караман, Луговское, Березовка, Калининское, Степное – это бывшие Розенгейм, Эндерс, Шульц, Беккердорф, Миллерсфельд, Киппель соответственно. Их десятки, нет – сотни, совершенно иностранных слов, замененных на всякие "чугунки" и немудреные "новопервомаи"! Впрочем, еще страшнее другое словосочетание в графе "современное название", которое встречается напротив иностранных слов пугающе часто: "не существует".
У Саратовской области были все предпосылки для того, чтобы построить подобие европейской цивилизации на берегах великой русской реки. В начале ХХ века это, похоже, начало получаться. По крайней мере, в мемуарах одного из Борелей про последствия революции 1917 года для Саратова написано следующее: "Город точно потерял свой европейский вид и принял образ хаотического скопища". То есть европейский облик, следовательно, был, раз такую оценку дает ему представитель одной из богатейших фамилий Саратовской губернии, которому семейные капиталы явно давали возможность сравнивать Саратов с другими городами мира.
Сейчас же, глядя на улицы Саратова, приходишь к выводу, что теперь все больше "азиаты мы, с раскосыми и жадными очами", как писал Александр Блок. Ну и кавказцы, чего уж там. И я имею в виду, конечно, не внешний вид – это вообще не тема. Борцы с дискриминацией по национальному признаку – расслабьтесь. Речь о выборе моделей общественного устройства и культурных предпочтениях. Оформление в Саратове фасадов диким камнем – одно из проявлений такого выбора и общего тренда. Про общественно-политическое устройство страны вообще лучше не вспоминать - наша "суверенная демократия" постепенно дрейфует к самым забубенным азиатским вариантам. И думать, что Европа – та же Россия, "только почище", может только человек, который никогда в Европе не бывал. Был бы Саратов в своих советских частях перестроен так же разумно, как Берлин, или в исторической так же бережно сохранен, как Прага, - мне, как жителю, не о чем было бы мечтать. Но Саратов не похож на европейский город, как бы не хотелось кому-то мыслить иначе.
Свою статью, о которой говорилось выше, я закончил 2 года назад так: "В ХХ веке свой шанс обустроить "Европу на Волге" мы потеряли. Неужели навсегда?". Это оптимистический финал. По крайней мере, я так его мыслил. Но в августе 2011-го, глядя на то, как разрушаются остатки немецкого Поволжья в районах, с каким равнодушием общество относится к своему недавнему прошлому, какие уродцы вылезают прокричать о своих представлениях о "справедливости" на фоне мероприятий в память об огромной трагедии ХХ века в жизни России, я могу сформулировать только пессимистический ответ: потеряли. Навсегда.
Опубликовано на сайте: ИА «Взгляд-инфо» 30 августа 2011, 14:56
(свидетельство о регистрации ИА № ТУ 64-00291, выданное 11 июля 2011 года
Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций
и охране культурного наследия по Саратовской области)