КАК СОЗДАВАЛАСЬ ЭТА КНИГА

Задание редакции газеты было выполнено. Можно было ехать дальше, но быстро надвигающийся вечер, заставил заночевать в селе Эренфельд, в доме пятидесятилетнего колхозника Фридриха Фридриховича Шнейдер.

Мы напились ароматного вкусного кофе. Жена Фридриха Фридриховича — Елизавета Кондратьевна — быстро убрала со стола посуду. Сам Штоль (уличная кличка Шнейдера) закурил свою крутоизогнутую, с резиновой вставкой в чубук, трубку. Десятилетняя Амалия взобралась на колени отца и попросила:

— Отец, расскажи мне сказку.

Штоль недоверчиво посмотрел в мою сторону и ответил:

— Сейчас не время, потом.

— Почему потом? Расскажите, товарищ Штоль. Я тоже с большим удовольствием послушаю.

— Но я сказок не знаю.

— Знаешь! знаешь — радостно закричала Амалия и захлопала в ладоши.

Долго упорствовал Фридрих Фридрихович, но не устоял перед нашим дружным натиском и рассказал коротенькую сказку о жадном кулаке и хитром работнике.

Амалия ушла спать.

Я попросил Фридриха Фридриховича рассказать мне еще несколько сказок. Он согласился.

Он рассказывал медленно, иногда делал паузу для одной-двух затяжек из своей трубки. На его лице теплилась улыбка. Он словно видел глупого Ганса и слегка подсмеивался над ним. Под конец Штоль увлекся и забыл про трубку.

— Вот какой стал Ганс молодец, тут и сказке конец. Штоль взял в рот трубку, но она давно потухла. Фридрих Фридрихович прикурил ее от лампы.

— Расскажите еще.

Я услышал сказки: „Зеркальце", „О рыбаке и рыбке", „Сказка о сказочнике".

В эту поездку, кроме бесед, заказанных редакцией, я увез из села Эренфельд шесть сказок, из которых три были особенно интересны.

Через несколько дней, перелистывая блокнот, я натолкнулся на записи сказок. Перечитал их и, подумав о том, что Шнейдер не одинок, решил использовать каждый удобный случай во время поездок по колхозам, для записей сказок. Так я стал „охотником за сказками".

На сытых колхозных лошадях; на мощных грузовиках МТС, серых от пыли дорог; на политотдельских легких ГАЗиках — я изъездил Мариентальский, Зельманский, Экгеймский, Палласовский, Куккусский и другие кантоны Немреспублики.

Интересные встречи.

Интересные люди.

Интересные страницы в блокноте.

В поле — на работе; дома в чистой комнате, украшенной портретами вождей; на бригадных станах — в этих колхозных городках в степи — мы встречались, ловили часы досуга — чаще всего это было вечером или ночью — и один рассказывал, а другой записывал „времен минувших небылицы".

Но нередко в этом устно сохраняемом художественном и культурном наследстве, слышался живой голос современности. В большинстве сказок он слышался робко и глухо, словно ручей, бегущий под землей и только иногда на миг вырывающийся на поверхность, чтобы блеснуть живым серебром под яркими лучами солнца. В других сказках бурное половодье новых жизненных явлений произвело значительные опустошения, разрушив сюжетную компактность, исковеркав архитектонику, обесцветив образы. В третьих сказках, хотя формальная структура и осталась почти неизменной, а сюжет является лишь новой комбинацией нескольких старых сказочных сюжетов, но в них с большим уменьем и мастерством использованы старые традиционные приемы для выражения нового богатого содержания. К числу последних принадлежат сказки, собранные в этой книге.

Свои сказки Генрих Генрихович Гофман — пятидесятилетний старик из колхоза „Культура" — рассказывает медленно однотонно, часто останавливается и думает — вспоминает. Так, рассказывая сказку „Колхозная машина", он прерывал рассказ четыре раза, делая паузы по 2—3 минуты.

Совсем другое старик инспектор по качеству колхоза Блюменфельд — колхозник Фридрих Лидер. Уверенно, твердо, не останавливаясь, но и не торопясь, время от времени поглаживая свою окладистую белую бороду и лукаво подмигивая, он рассказал сказку „Старик и смерть".

Адам Фриауф из села Лизандергей, рассказывая сказку „О трех сыновьях" все время испытующе-вопросительно смотрит в лицо слушателя и кажется достаточно легкой усмешки недоверия или укоризненного кивка головой, и он, обидевшись, замолчит, прервав на полуслове свой рассказ.

Сначала упорно не хотевший рассказывать сказок, веселый и умный старик Христофор Шлотгауэр — инспектор по качеству колхоза с. Альт-Веймар — все же рассказал о том, как погиб „Последний черт". Рассказал живо, красочно, интонациями передавая диалог между начальником политотдела и чертом.

Иоганн Августович Сальвассер — старик, руководитель культурной секции сельсовета с. Шталь — в реалистичном, с некоторой даже суровостью в голосе рассказал сказку „Герой Готлиб".

Бойкая, подвижная, несмотря на свой возраст, старуха, Амалия Минор, работающая инспектором в селе Прейс, в бытовых лирических тонах рассказала замечательную сказку про „Волка в красной шапочке". И когда ей сказали, что это „очень хорошая сказка", она широко улыбнулась и не допускающим сомнения тоном сказала: „Так ведь это про колхоз".

Записи сказок я, конечно, обрабатывал. Но обрабатывал очень осторожно, стараясь ни в коем случае не нарушить структуры повествования и целиком сохранить язык. Моя работа свелась в основном к реставрации отдельных мест и исправлению явных оговорок. Так реставрированы второй и третий повторы в „Сказке О сказочнике", скомканные Фридрихом Шнейдер, который сильно устал и явно торопился закончить сказку. Исправлены оговорки Адама Фриауф в сказке „О трех сыновьях", где он вместо „вправо", сказал „влево" и во втором повторе перепутал красный дом с зеленым домом. Реставрированы два повтора в сказке „Шелюски-Шмидт", исправлено несколько оговорок в „Герой Готлиб" и в других сказках.

Я очень бережно отнесся к своим записям, которые — „одновременно и памятник далекого прошлого и громкий голос нашей современности".

В мир мифов, миражей, мечты ворвалась действительность, преломилась сквозь призму художественного творчества, и засверкали новыми яркими красками старые сказки.

Великая социалистическая перестройка жизни отразилась на народном творчестве, сдвинула привычные понятия, переоценила богатства сказочного мира. Новые ноты, аккорды и мелодии звучат в переливающихся всеми цветами радуги сказках. И их рассказывают не убогие, бездомные нищие — сказатели, словом своим, образами сказки, выражающие „помыслы и чаяния" бедноты, стонущей под игом кулаков, помещиков, капиталистов — их рассказывают колхозники-ударники, инспектора по качеству, знатные люди колхозов. Рассказывают те, кто упорным трудом, своими руками переделывают жизнь, добивают „идиотизм деревенской жизни", строят новое социалистическое культурное село — колхоз.

Легкая, но все время заметная ирония характерна для всех сказочников. А председатель сельсовета села Унтердорф Доротея Зиннер, начиная сказку о том „Как солнцу стыдно стало", даже сослалась на старуху Сузанну, от которой якобы слышала эту сказку. На просьбу повести к этой старухе, Зиннер не ответила и смутилась.

В ударном труде, в социалистическом соревновании идет работа радостная и благодарная, работа на себя, на коллектив, на страну гигантов. Советское правительство, большевистская партия, руководимая мудрым ЦК и любимым вождем, великим Сталиным, ведут за собой миллионы трудящихся к прекрасному и уже близкому будущему, о котором даже не мечтали лучшие сказочники мира.

Леонид Лерд

1. Читать книгу в PDF

Публикация книги осуществлена с целью ознакомления и не преследует никакой коммерческой выгоды. Любое коммерческое и иное использование, кроме предварительного ознакомления, запрещено.