Geschichte der Wolgadeutschen

DIE UFER / БЕРЕГА

ALMANACH DER RUSSLANDDEUTSCHEN
АЛЬМАНАХ РОССИЙСКИХ НЕМЦЕВ


Роберт Ридель

МАМУ УВЕЗЛИ

Мобилизацию в трудармию проводили почему-то всегда в начале года. После Нового 1943-го тоже объявили мобилизацию. На этот раз забирали женщин-немок, не имевших детей, и девушек 15-16 лет. После мы узнали, что в эту волну попала и мамина младшая сестра, которая тоже находилась где-то здесь, в Сибири. Её увезли в Заполярье, в Туруханск.

Все думали, что отправка в трудармию на этом закончится. Но через месяц объявили ещё одну мобилизацию. На этот раз забирали женщин, дети которых были старше трёх лет. Но куда девать этих детей «старше трёх лет», остающихся без матерей? Некоторые могли передать детей родственникам, а когда родственников поблизости не было, приходилось отдавать их в чужие семьи или просто оставлять по месту проживания. Отказаться от мобилизации из-за детей женщины не могли - это объявлялось дезертирством.

Мне было десять лет, и маме тоже принесли повестку. Родных у нас здесь не было, а пристроить меня куда-нибудь мама не успела - всех мобилизованных вскорости отправили в район. И маме пришлось оставить меня на ферме, в избушке над колхозной картошкой, в которой мы с ней жили.

Маму увезли, но в то, что она уехала насовсем, мне не верилось. Я уже оставался один - когда мама отвозила на станцию зерно, но прежде она всегда возвращалась. Мне и теперь казалось, что она вернётся.

После её отъезда я послонялся по деревне, покатался с ребятами с горки и к вечеру вернулся в избушку. Растопил печку, разогрел ужин, который оставила мне мама, поел и лёг спать. Но сна не было - только теперь, в тёмной избушке, я вдруг почувствовал, что остался один. И что дальше делать - я не знал.

Дверь избушки вдруг открылась, и вместе с клубами мороза вошла мама. Я бросился к ней:

Ура!! Ты вернулась!

Я не насовсем, скоро опять уеду.

Утром сбежались женщины, работавшие на ферме. И мама рассказала, что произошло в Тюхтете.

Когда их привезли в Тюхтет, у здания военкомата уже стояла толпа мобилизованных женщин, собранных со всего района. Некоторые, несмотря на запрет, привезли с собой малышей. Стоял крик и плач, слышны были окрики охраны.

Женщины с детьми умоляли разрешить им взять их с собой, обещая кормить из своего пайка. Охранники с руганью оттаскивали детей от матерей, но куда их девать, особенно совсем маленьких, не знали. Дети вырывались и с рёвом возвращались к матерям. Наконец, ничего не добившись, начальник военкомата отправил женщин по домам, пообещав собрать их позднее.

Через неделю женщин снова вызвали в район, но теперь только тех, у кого дети были старше семи лет.

На этот раз у мамы было больше времени на то, чтобы куда-нибудь меня пристроить. Помогло ей и то, что у меня было хорошее «приданое» - три мешка пшеницы, которые мы получили на трудодни за выпас свиного стада. Время было голодное, и без такого «приданого» кому бы я - лишний рот - был нужен? Мама металась по деревне, и в конце концов ей удалось договориться с одной из местных - та согласилась взять меня к себе.

Ридель Эмилия Адамовна на поселении
в Бурят-Монголии (Бурятия), 1947 г.


В день отъезда мама привела меня в избу, где мне предстояло жить (мешки с зерном привезли ещё раньше). Хозяйку избы звали тётя Надя, у неё были две дочери моего примерно возраста.

Мама познакомила меня с тётей Надей, передала ей мои документы и стала прощаться. Мы вышли её провожать. Обняв и поцеловав меня, мама с плачем пошла к саням, ожидавшим её вдалеке. До сих пор стоит перед глазами морозный солнечный день, долго-долго уходит от меня плачущая мама, и её голубое городское пальто ярко выделяется на белом снегу.

Маму отправили на лесоповал в Бурят-Монголию (теперь это Бурятия), куда-то недалеко от китайской границы.

На третий день приехала мамина знакомая (мама недавно спасла её от беды) и увезла меня в Тюхтет. Через несколько месяцев она сдала меня в детский дом, который был создан на базе школы глухонемых.

Из Сибири меня забросило на Урал (детский приёмник, ещё один детский дом), затем - в Казахстан. С мамой я встретился только через десять лет - в 1953 году её под конвоем привезли в Караганду «на соединение» с сыном. Мне шёл двадцать первый год...