Репрессии против лютеранских и католических
священнослужителей в СССР
Политика советского государства по отношению к традиционным немецким конфессиям - протестантизму и католицизму - проводилась в рамках антирелигиозных мероприятий большевистского правительства. Она не носила ярко выраженного антикатолического или антилютеранского характера, а являлась частью борьбы с церковью в целом. В первые месяцы Советской власти антирелигиозная политика но отношению к немецким конфессиям не отличалась применением таких жестких мер, как, например, к православию. Различное отношение государства к религиозным конфессиям диктовалось не особыми симпатиями к протестантизму и католицизму. Напротив, эти конфессии являлись религией немцев - представителей основного военного врага России в первой мировой войне и иностранной интервенции. Но за понятием "лютеране" и "католики" стояло национальное меньшинство, поэтому для привлечения его на сторону революции в первое время невыгодно было провоцировать конфликт, тем более на религиозной почве.
Только, когда в середине 1918 г. в специальной инструкции ВЦИК было особо отмечено, что католическая, протестантская церковь и ее исповедания подходят под действие Декрета об отделении церкви от государства и усилилось наступление на религию, руководство немецких церквей наконец поняло всю серьезность создавшегося положения. Осенью 1918 г. лютеранская церковь предприняла ряд обращений в СНК с требованием о приостановке проведения декрета в отношении нее, ссылаясь на Брестский мир и дополнительный договор к нему. А католическая церковь выступила с меморандумом к советскому правительству, в котором отказывалась признать национализацию церковного имущества. Примерно с этого момента и начинаются репрессивные действия советской власти по отношению к немецкому духовенству.
Произошедшая в стране революция и последовавшая за ней гражданская война, осуществление нового антирелигиозного законодательства привели к значительным изменениям в правовом положении священнослужителей и повлекли за собой резкое уменьшение их числа. Несомненно, определенная часть немецкого духовенства с неодобрением встретила приход большевиков, с недоверием отнеслась к деятельности советского правительства. Пик эмиграции немецких священнослужителей из России пришелся на 1918 г. Особенно значительной была эмиграция из тех областей, где шла гражданская война. Ее жертвами стали несколько немецких пасторов и патеров, убитых в ходе военных действий или подвергшихся репрессиям (их обвиняли в поддержке белого движения и контрреволюционных мятежей).
5 сентября 1918 г. советское руководство объявило о введении красного террора, придав ВЧК неограниченные полномочия и восстановив в стране с июня 1918 г. смертную казнь. Нелегко сложилась в эти годы судьба многих проповедников. Во время Чернодольского восстания алтайского крестьянства против Колчака пастор Штах, занесенный восставшими в список "смертников", бежал из захваченного крестьянами Славгорода в Семипалатинск. В 1919 г. близ Одессы махновцами был убит пастор колонии Грюнау И. Гохлох, в 1918 г. в Перми расстрелян пастор Г. Блюменбах, в августе 1919 г. на Кавказе убит пастор С. Вухерер, в 1920 г. в Смоленске убит пастор Э. Буш.
Патер Г. Бератц, более известный под литературным псевдонимом фон Гебель, автор работы "Немецкие колонии на нижней Волге в период их возникновения и развития", был расстрелян по подозрению в причастности к крестьянскому восстанию 1921 г. в колониях Марксштадтского уезда. Выездная сессия ревтрибунала, вынесшая по селам уезда 286 смертных приговоров, приговорила патера, как одного из руководителей восстания, к расстрелу. Просьба Бератца о помиловании в кассационный трибунал при ВЦИК была удовлетворена, но местный ревтрибунал, не считаясь с постановлением верховной инстанции, привел приговор в исполнение. Патер К. Вейсенбургер в 1919 г. был приговорен к высшей мере наказания за причастность к крестьянскому восстанию в колонии Зельц на Украине и расстрелян вместе со 107 колонистами, после того как прочитал прихожанам последнюю предсмертную молитву.
Летом 1918 г. Ленин предписывал Пензенскому губисполкому подавить восстание крестьян и "Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города"[1]. Указание Ленина послужило основой для проведения террора и в других районах страны. К каким потерям среди священнослужителей приводила гражданская война, свидетельствуют следующие данные: из 28 пасторов, несших службу на территории Украины и Юге страны (Одесская и Екатеринославская губернии, Крым и Дон), захваченной армией Деникина, где находилось более 400 евангелических общин, объединенных в 48 приходов, в годы гражданской войны 11 пасторов эмигрировали, двое были убиты и 11 были вынуждены перейти в другие приходы. Во многих общинах в течение нескольких месяцев и даже лет не было священнослужителей.
Проводя борьбу с религией, советское правительство считало все эти меры вполне обоснованными и законными. В ответ на запрос римского кардинала П. Гаспарри от 12 марта 1919 г. Г.В.Чичерин передал Ватикану некоторые сведения об арестованных в СССР католиках. Отношения советского правительства с католической церковью осложнились после того, как эта информация была опубликована 2 апреля 1919 г. в римской газете "Оссерваторе романо". Ватикан выступил с требованием прекратить гонения на священнослужителей, а Наркомат иностранных дел, по указанию Ленина, заявил об отсутствии религиозных гонений в России.
Параграф 3-й циркуляра Наркомата юстиции от 3 января 1919 г. разрешал аресты и обыски служителей культов, "уличенных в контрреволюционном заговоре", даже во время богослужения. В 1920 г. из-за преследований был вынужден оставить семью и уехать на Кавказ пастор И. Финдайзен из Поволжья, от ареста скрывался пастор Л. Шмидт из Царицына. В компрометации советской власти был обвинен патер с. Клименсталь Ф. Кун, который во время голода начала 1920-х гг. писал письма "контрреволюционного содержания" в благотворительные комитеты Германии с просьбой о помощи. Был сослан в Сибирь пастор А. Шульц из Ставрополя, в 1923 г. на Урал сослан пастор Г.Кох из Самары. Благодаря своевременному побегу удалось избежать такой участи патерам П. Майеру и П. Шенроку.
Уголовно наказуемы были различные действия священнослужителей. В Уголовном Кодексе РСФСР 1922 г. существовало восемь статей, касающихся нарушения правил об отделении церкви от государства (ст.119-125, 227), которые предусматривали наказания вплоть до высшей меры за использование религиозных предрассудков масс с целью свержения рабоче-крестьянской власти и т.д. Советскими органами часто практиковались пожизненные высылки за пределы губерний, хотя циркуляр по отделению церкви от государства в декабре 1918 г. разъяснил, что "пересылка контрреволюционного духовенства из одной губернии в другую с точки зрения обезвреживания этих элементов не достигает цели, наделяя ими соседнюю губернию, с точки же зрения наказания ссылка, а тем более пожизненная, недопустима, ибо не соответствует революционному сознанию и не предусмотрена в числе наказаний ни одним декретом Советского правительства"[2].
Изощряясь в применении к священнослужителям различных штрафов и наказаний, местные власти даже привлекали их к принудительным черновым работам, что противоречило постановлению правительства, которое не рекомендовало использовать духовенство "в виде особой кары... в очищении улиц, базарных площадей и др."[3].
Репрессиям подвергались члены церковных советов, просто верующие и, конечно, рядовые церковные служащие. При определении статуса церковных служащих постановление постоянной комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК причислило кюстеров (церковных служащих низшей степени церковной иерархии в евангелическо-лютеранской и римско-католической церкви) к числу служащих религиозных культов, лишенных избирательных нрав[4].
Но, несомненно, больше всех репрессиям подвергалось высшее духовенство. Ленин еще в конце 1917 г. дал указание: "Всегда ставить в ответственность самых высоких лиц церкви, хорошо помня, что низшее духовенство и особенно паства являются орудием в их руках и часто совершенно неответственны за то, что делает высшее церковное управление и главари его"[5].
19 сентября 1919 г. в тюрьме в состоянии душевной болезни покончил жизнь самоубийством вице-президент и генеральный суперинтендент Московской консистории Пауль Виллигероде. (По другой версии он не совершал самоубийства, а умер в заключении после ареста.) К пяти годам и четырем месяцам тюремного заключения был приговорен в 1922 г. 60-летний пробст (старший пастор. - Ред.) Поволжских приходов Н.Гептнер. В 1924 г. он был амнистирован в связи с образованием АССР немцев Поволжья. Постановление ЦИК от 10 июля 1924 г. гласило: "В отношении заключенного Гептнера Нафанаила Эмильевича принять во внимание, что на суровость приговора Обревтриба в сравнении с фактически содеянным бывшим пробстом Гептнером значительно влияла политическая обстановка 1921/22 голодного года, когда необходимо было пасторам указать на их место в своих связях с представителями иностранной помощи, и что Гептнер в своем заявлении чистосердечно признал свою вину и объявил себя сторонником Советской власти, что должно быть целиком использовано в политическом отношении"[6]. Однако уже в 1929 г. 67-летний пробст Н. Гептнер был вновь приговорен к 10 годам лишения свободы и сослан в лагерь на реке Лене, где умер в марте 1933 г.
В начале 1920-х гг. репрессиям подверглось руководство католической церкви. Архиепископ Могилевской епархии барон Эдуард фон Ропп был арестован в апреле 1919 г., но по просьбе Ватикана и папского нунция Ратти в октябре 1919 г. его обменяли на арестованного в Польше большевика. Католическая церковь после революции 1917 г. отказалась признать национализацию церковных зданий, имущества и отмену религиозного обучения. В то время как в 1921 г. проходила акция помощи Ватикана голодающим СССР, советская власть не принимала кардинальных репрессивных мер, однако после официального завершения этой акции был арестован ряд католических священнослужителей. Руководство Тираспольской католической епархии, находившейся в Саратове, было вынуждено управлять епархией из эмиграции.
В марте 1923 г. Коллегия Верховного суда СССР рассмотрела дело контрреволюционной организации 15 петроградских католических священников немецкого и польского происхождения, которую возглавляли епископ Цепляк и прелат Буткевич. Им в вину ставилось противодействие осуществлению декрета об отделении церкви от государства и декрета об изъятии церковных ценностей, а также призывы к выступлению против советской власти. Г.В.Зиновьев, выступивший на XII съезде РКП(б) в апреле 1923 г. с отчетом о политической деятельности, уделил большое внимание данному процессу: "Положение в Европе несколько заострилось против нас, в связи с небезызвестным вам судом над католическими попами. В связи с решением Верховного суда началась разнузданная антисоветская пропаганда за границей... Советское правительство дало должный отпор наглым попыткам империалистов вмешаться во внутренние дела страны... Сейчас происходит неслыханная свистопляска клеветы против нашей республики по случаю того, что мы позволили себе обезвредить шпионов, носивших поповскую рясу... Мы знаем из истории Парижской коммуны, что когда наши предшественники в интересах самообороны расстреляли пару попов, которые были шпионами версальцев, то в течение более 50 лет буржуазная пресса продолжает это помнить, злобствовать и клеветать на парижских коммунаров. Что касается Цепляка и Буткевича, то это дело не проживет 50 лет. Гораздо меньше времени пройдет и... [все] забудут об этом. (Как видите, Зиновьев здесь ошибался, прошло уже 65 лет, а мы обсуждаем эту тему. - О.Л.) У нас неприкосновенности для шпионов нет, это вам не Рур, это Советская Россия. Они должны знать, что у нас... существует революционная власть, которая на нападение отвечает ударами... Не исключена возможность новой интервенции, но мы знаем, что если она будет, то из-за причин побольше, чем ряса господина Буткевича"[7]. Под давлением мировой общественности и Ватикана приговор о смертной казни двум католическим священнослужителям был заменен 10-летним заключением, однако Буткевич все же был расстрелян через пять дней после вынесения приговора. Остальные 12 патеров были приговорены к различным срокам лишения свободы.
Пик репрессий по отношению к католическим и лютеранским пасторам приходится на конец 1920-х - 1930-е гг., когда борьба с религией в советской стране вступила в заключительную стадию. По городам и деревням прокатилась волна арестов священнослужителей, их высылок и этапирования в места заключения, где томились уже десятки проповедников всех конфессий. Только за 6 месяцев 1929 г. было арестовано восемь лютеранских пасторов.
К этому времени нарушения прав священнослужителей в СССР были закреплены законодательно: духовенство лишалось избирательных прав, права быть членами профсоюзов и коммунистической партии, возможности получения пенсии, социального страхования и дополнительного заработка. В январе 1930 г. было издано распоряжение о выселении священнослужителей из всех национализированных помещений. В 1933 г. вышло специальное постановление ЦИК о привлечении служителей культа к обязательной поставке мяса, молока и картофеля государству. Секретное Постановление Президиума ВЦИК "О налоговом обложении настоящих и бывших служителей культа за 1930-1931 гг." разрешало превышение налога на священнослужителей по сравнению с налогом на крестьян до 100%.
Обвинения против пасторов и патеров в СССР чаще всего фальсифицировались. Они обвинялись в антисоветской и контрреволюционной деятельности только за то, что исповедовали свои религиозные убеждения. По ст. 119 (использование религиозных предрассудков масс с целью свержения рабоче-крестьянской власти или возбуждения к сопротивлению ее законам и постановлениям) и ст. 121 (преподавание малолетним или несовершеннолетним религиозных вероучений) УК РСФСР 1922 г. были осуждены многие лютеранские и католические священнослужители в различных регионах страны. В районах "сплошной коллективизации" "наступление на кулачество", провозглашенное ноябрьским Пленумом ЦК ВКП(б) 1929 г., сопровождалось обвинениями духовенства в срыве кампании по хлебозаготовкам.
Крымский пробст Ф. Гершельманн был обвинен в несдаче излишков зерна государству, хотя у него вообще не было поля для посева. Для верности ему было предъявлено обвинение в разжигании антисемитизма, и Ф. Гершельманн был осужден к шести годам ссылки, отбывая которую, он умер. Еще более строгому наказанию - высшей мере - подвергся его сын - пастор в Нойзатце (Крым). Осужденный вместе с отцом, по тем же статьям, он был впоследствии помилован и сослан на 10 лет на Соловки. "Контрреволюционную фашистскую группировку", разоблаченную в 1934 г. в Сибири, возглавлял лютеранский кюстер Курц, который, "поддерживая связь с германским консульством, под прикрытием получения гитлеровской помощи, проводил работу по разложению колхозов".
В декабре 1929 г. почти все ленинградские пасторы были арестованы и сосланы в Соловецкий лагерь особого назначения на Белом море. Например, К. Мусс и Г. Ганзен были арестованы по обвинению в религиозном обучении подростков, кроме того, К. Муссу припомнили его участие в благотворительной деятельности Американской Ассоциации Помощи (АРА) во время голода начала 1920-х гг., а Г. Ганзену поставили в вину отказ подписать приветствие Советскому правительству на I Генеральном Синоде церкви в 1924 г.
В антисоветской деятельности были обвинены расстрелянный в 1930 г. после годичного заключения пастор Г. Швальбе и погибший в ссылке в 1929 г. екатериненштадтский пастор А. Клюк. На строительство Беломорканала отправлен одесский пастор А.Кох, оренбургский пастор Г. Кох после ареста в 1929 г. сослан на семь лет. После ареста в 1929 г. и освобождения без права работать проповедниками, оставили службу пастор Г. Штеррле и пробст Ф.Ваккер, осужденный на три года ссылки[8].
Нарушение права на свободное вероисповедание явилось одной из основных причин массовой эмиграции немцев в начале 1930-х гг. из Западной Сибири и Алтайского края в Германию и США. Поэтому ОГПУ обвиняло проповедников в руководстве эмиграционным движением. Омский пастор Мерц был арестован в 1930 г. за связь с эмигрантскими организациями Канады и Америки и осужден к 10 годам исправительных работ.
Декан Тираспольской католической епархии, последний патер саратовского кафедрального собора св. Климентия А. Баумтрог был арестован в 1930 г. по обвинению в шпионаже и получении денежных средств из-за границы (в 1928 г. он действительно получил через немецкое посольство 2100 немецких марок для поволжских католических священнослужителей). В октябре 1931 г. на судебном процессе в Москве А. Баумтрог был приговорен вместе с девятью другими католическими патерами к десяти годам лагерей с конфискацией имущества и отправлен в лагерь на Соловки, где и умер.
Религиозные гонения в СССР вызвали в 1930 г. протесты всего прогрессивного человечества и десятков церковных организаций. С протестом выступили генеральный суперинтендент евангелической церкви Германии, глава православной церкви в эмиграции митрополит Антоний, Женевская и Стокгольмская церковная конференции, архиепископ англиканской церкви, организация Лютерринг и евангелический Генеральный Синод в Германии, центральный комитет мюнхенских католиков и др. Советские органы особенно возмутило письмо Папы Римского Пия XI генеральному викарию Рима, кардиналу Базилио Пампили, опубликованное 9 февраля 1930 г. в "Оссерваторе Романо". Советское правительство не хотело признавать факт религиозных преследований в стране и расценило папское послание как грубую клевету и вмешательство во внутренние дела страны. В начале февраля 1930 г. председатель СНК СССР В.Н. Рыков официально опроверг наличие религиозных преследований в России. Ряд религиозных деятелей под давлением советских органов и от страха перед репрессиями были вынуждены сделать то же самое. Так, 20 марта 1930 г. администратор Минской епархии католический патер Авоглу обвинил Папу Римского во враждебности по отношении к советскому государству, объявив гонения на католическую церковь в СССР выдумкой.
Министерство иностранных дел Германии в 1920-1930-е гг. внимательно наблюдало за положением в СССР священнослужителей традиционных немецких религий - евангелическо-лютеранской и католической. В 1931 г. министерство иностранных дел Германии обратилось к СССР с требованием предоставить данные обо всех арестованных и находящихся в лагерях и тюрьмах священнослужителях немецкого происхождения. В этом же году нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов передал немецкой стороне список на 65 священнослужителей - евангелическо-лютеранских пасторов (32) и католических патеров (33), арестованных и находившихся в заключении в СССР с указанием места их ссылки. Сотрудник немецкого посольства фон Диркзен встретился в апреле 1931 г. с Литвиновым для переговоров по поводу участи арестованного духовенства. По воспоминаниям немецкого посла, сам Литвинов был очень удивлен большим числом арестованных священнослужителей и пообещал оказать влияние на ГПУ для облегчения их участи.
Список Литвинова был сверен с уже имевшимися у немецкой стороны сведениями и дополнен еще 25 фамилиями лютеранских пасторов и семью фамилиями католических патеров. Органы ОГПУ либо не хотели разглашать секретную информацию, либо не имели точных данных. На начало 1931 г. в советских тюрьмах содержалось около 100 немецких священнослужителей, не считая тех, которые уже были выпущены из мест заключения или приговорены к высшей мере наказания. По сведениям кардинала Бертрама, президента епископской конференции Фульды, девять католических священнослужителей-немцев уже были расстреляны, не считая патеров польского происхождения. Осенью 1931 г. МИД Германии составил список патеров, находившихся на Соловецких островах, таких на тот период насчитывалось 32 человека. МИД Германии не только обладал более полными данными об арестованных в России священнослужителях, но и совершенно точно знал адреса всех исправительно-трудовых лагерей в Сибири и даже номера бараков, где содержались пасторы, так как священнослужители регулярно получали из Германии посылки с продуктами и одеждой. Только в конце 1931 г. 27 пасторов и 29 патеров получили посылки с продуктами, мылом, одеждой. Посылки для шести католических патеров вернулись обратно и содержали приписки, что патеры не могут их получить и просили больше пакетов не посылать.
С начала 1930-х гг. значительную роль в осуждении священнослужителей играли обвинения в измене Родине (в 1934 г. вышел специальный Закон об измене Родине), шпионаже и диверсиях. В ноябре 1934 г. в Омске выездной сессией Спецколлегии Западно-Сибирского краевого суда был приговорен к расстрелу пастор Лорер, который якобы в одной из своих проповедей говорил о лжепророках, которые ведут людей по неверному пути, после чего 11 прихожан вышли из колхоза. Кроме того, Лорер был обвинен в приверженности к германскому фашизму, в объединении вокруг себя группы лиц, враждебно настроенных к советской власти. Когда в начале 1930-х гг. ряд районов страны (Украина, Северный Кавказ, Казахстан, Поволжье) поразил очередной голод, пасторы были обвинены в распространении адресов "фашистских благотворительных организаций", оказывавших материальную помощь. По такому обвинению были осуждены в 1933 г. пастор С. Клюдт (Харьков), председатель лютеранской общины Днепропетровска И. Янцен и другие.
С 1930 г. МИД Германии, внимательно следивший за положением церкви в стране, очень часто получал телеграммы с подробными сообщениями о новых арестах и осуждениях духовенства: 26 июня 1930 г. пастор Кох (Одесса) осужден к пяти годам ссылки, 10 февраля 1931 г. пробст Ваккер (Поволжье) сослан на три года в Восточную Сибирь, 28 февраля 1931 г. пастор Фелль (Грюнау) с 17 октября до 14 января находился в заключении в Сталино (похоже, ГПУ еще искало повод для его осуждения). 31 марта 1931 г. последовали новые аресты лютеранских пасторов Поволжья - Гарфф, Вагнер, Пфайффер, Айххорн, Эрбес, Понтер, Тринпель. 5 мая 1931 г. пасторы Венцель (Еленендорф) и Ройш (Анненфельд) переведены в тюрьму ГПУ в Баку; июнь 1931 г. пастор Штайнванд ослеп в тюрьме ГПУ в Ростове, но тем не менее сослан в Сибирь; 14 августа 1931 г. пастор Гейне (Катариненфельд) обвинен в создании "сети антисоветской агитации", вместе с ним пастор Ган и все кюстеры Грузии вовлечены в следственный процесс; оберпастор Майер (Тифлис) подписал на допросе признание в недружелюбных высказываниях в адрес советской власти во время проповеди; 29 ноября 1933 г. патер Шиндлер арестован в Мариенфельде за получение помощи из Германии; 13 декабря 1933 г. арестованы католические священнослужители Шуберт (Одесса) и Гатценбюлер (Айхвальд), причина ареста неизвестна; 21 декабря 1933 г. католический патер Или (Одесская обл.) арестован по обвинению в связях с украинским антисоветским движением[9].
Печальных биографий священнослужителей немало. Пастор Швальбе был расстрелян в Смоленске 30 сентября 1930 г., пастор Кауфмани расстрелян осенью 1930 г. на Северном Кавказе. Пастор Ф. Гершельманн убит в 1932 г. в лагере на лесоповале. Ряд немецких газет "Kolnische Zeitung", "Das evangelische Deutschland", французская "News Bureau" и американская "News Bulletin" поместили статьи с расследованием этого случая под заголовками "Странная смерть" и "Лагерь смерти". Вообще, в 1932 г. только в Германии около десяти немецких газет опубликовали статьи с такими названиями, как: "В аду Советов. 30 евангелических проповедников осуждены из-за веры в Бога", "Пытки немецких пасторов в России" и т. д.
В 1932 г. некоторые представители лютеранской церкви СССР были вовлечены в уголовный процесс, по приговору которого 20 человек были приговорены к смертной казни (из них 11 были впоследствии помилованы), 18 человек приговорены к 10 годам лишения свободы и 24 к меньшим срокам заключения. По делу проходили глава Петербургской консистории епископ А.Мальмгрен и его зять Берендтс, пастор прихода св. Петра. Суть дела заключалась в следующем: руководство Мурманской железной дороги незаконно продавало ворованные дрова для отопления. В числе покупателей был и пастор Берендтс, приобретавший дрова для церкви и познакомивший с расхитителями "социалистического имущества" епископа Мальмгрена, купившего дрова для семинарии.
По ходатайству тайного советника Криге и полпреда СССР в Германии Л.М.Хинчука епископ Мальмгрен не был привлечен к процессу. А пастор Берендтс был приговорен "в соответствии со строгой революционной законностью" к трем годам исправительно-трудовых работ в лагере с конфискацией имущества. После подачи кассационной жалобы, в которой пастор указал, что он не знал о том, что дрова краденные, Ленинградский суд вынес решение, что его имущество конфисковано не будет, но сам Берендтс был выселен из Ленинграда в Ташкент, где работал пастором до 1937 г., пока вновь не был арестован вместе с женой Хедвиг - дочерью епископа Мальмгрена.
Враждебность по отношению к религии и духовенству, массовые закрытия церквей по всей стране привели к тому, что в январе 1934 г. председатель общесоюзной комиссии по вопросам культов П.Г.Смидович в записке в Президиум ЦИК СССР отметил "ненормальность" сложившегося в стране положения. Выход из этой ситуации он видел в создании нового органа союзного значения, отвечавшего бы за религиозную политику.
Напряженные отношения между двумя странами привели к тому, что все большее число верующих и пасторов обвинялось в создании фашистских группировок. Секретное сообщение немецкого посольства от 6 июля 1934 г. указывало на то, что в ряде случаев ГПУ заставляло давать такие показания с помощью шантажа и применения силы. Хотя посольству о таких группировках ничего известно не было, ГПУ на допросах настаивало на том, что немецкое посольство пыталось создать в СССР национал-социалистские группировки[10].
В 1934 г. руководство немецкими церквами понесло значительные потери. В этом году в стране было арестовано и осуждено 15 лютеранских пасторов, среди них пробст Бирт - значительная фигура в лютеранской церкви СССР; его обвинили во враждебном отношении к советской власти и шпионаже в пользу Германии и приговорили к 10 годам лагерей. В католической церкви Поволжья в этом году осталось служить всего четыре патера. В 1936 г. в СССР оставалось 11 лютеранских пасторов и 50 католических патеров. В 1937 г. не было уже ни одного лютеранского пастора и проповедовали лишь десять католических патеров, которые в следующем году были арестованы и осуждены.
Последние лютеранские пасторы в стране Пауль и Бруно Райхерт (Ленинград) были арестованы осенью 1937 г. П. Райхерт обвинялся в шпионаже и контрреволюционной деятельности, выражавшейся в том, что еще в 1934 г. он был завербован германским консулом в Ленинграде Зоммером и сотрудником консульства Бухгольцем с целью создания нелегальной национал-социалистской группы, существовавшей якобы при лютеранской церкви. Несмотря на то что обвинение было сфальсифицировано, 26 декабря 1937 г. по постановлению комиссии НКВД П. Райхерт был приговорен к высшей мере наказания, а уже 3 января 1938 г. расстрелян.
Всего за 20 лет советской власти из 350 лютеранских пасторов в СССР были репрессированы около 130 человек, из них более 90 отбыли длительные сроки заключения в лагерях, 22 умерли в заключении, 15 были расстреляны органами ГПУ, четверо пропали без вести. Более 100 эмигрировали из страны. Только 30 человек умерли своей смертью в первые годы советской власти, избежав ужаса арестов и пыток. По различным причинам: вследствие ареста, запрещения властей или по собственному желанию, должности пасторов оставили примерно 20 человек[11]. Вполне возможно, что при наличии более подробных данных эти цифры бы значительно возросли, но примерно о 80 пасторах у автора нет практически никаких сведений. Привести точные данные по католикам гораздо сложнее, так как большинство из них были поляками.
1Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 143-144.
2 Коммунистическая партия и советское Правительство о религии и церкви: Сб. М., 1961. С. 48.
3 Там же. С. 61.
4 Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 1. Л. 22.
5 Бонч-Бруевич В.Д. Роль духовенства в первые дни Октября // Воспоминания о В.И.Ленине. М., 1965. С. 185.
6 Центр документации новейшей истории Саратовской области. Ф. 1. Оп. 1. Д. 681. Л. 41.
7 XII съезд РКП(б): Стеногр. отчет, 17-25 апр. 1923 г. М., 1968. С. 17-18.
8 Лиценбергер O.A. Евангелическо-лютеранская церковь и советское государство (1917-1938): Дис. ... канд. ист. наук. Саратов, 1997.
9 Politisches Archiv des Auswaertigen Amtes (PAdAA). Bonn; Kult. Pol. VI A, R 61981.
10 Ibid.
11 Лиценбергер O.A. Указ. соч. С. 215-216.
Наказанный народ. Репрессии против российских немцев. М., 1999, с. 200-211.