НЕМЕЦКИЕ КОЛОНИСТЫ И ПУГАЧЁВ

Колонисты, испытавшие произвол царской администрации и вызывателей, с пониманием относились к бедам и чаяниям русских и украинских крестьян. Несмотря на запрет прятать беглых крепостных, колонисты всё же давали им приют и кров. Так, около года скрывался в одном из немецких сёл беглый крестьянин Саранского уезда Федот Богомолов. Весной 1772 года он объявил себя Петром III, но вскоре был пойман властями и осуждён (Леопольдов А. "Исторический очерк Саратовского края". М., 1848, с. 93-94).

В 1773 году появился другой самозванец - Емельян Пугачёв, собравший под свои знамёна тысячи угнетённых, обездоленных, недовольных, в том числе и колонистов. На первый взгляд казалось, что иностранные переселенцы должны быть безразличными к начавшимся событиям. Ещё в январе 1774 года прусский посланник Сольмс доносил из Петербурга Фридриху Великому, что "донские казаки и поволжские колонисты, про которых говорили, что они возмутились, остаются, напротив, совершенно покорными" (Мавродин В. В кн.: "Крестьянство и классовая борьба в феодальной России".- Л.: "Наука", с. 405). Но час "великой смуты" приближался. 31 июля 1774 года был составлен манифест Пугачёва, в котором он от имени Петра III жаловал трудовой люд "вольностью и свободою". Этот манифест, переведённый на немецкий язык, вскоре появился в колониях. Идеи свободы, освобождения от всех повинностей привлекали немецкую бедноту Поволжья в ряды восставших, а не предполагаемое немецкое происхождение Петра III. Ведь выступали же они против бывшей немецкой принцессы, ставшей русской императрицей Екатериной II.

1 августа 1774 года пугачёвцами близ Петровска был пленён бывший польский конфедерат и слуга Г. Р. Державина Ян Гомулка. За десять тысяч рублей он обещал выловить своего бывшего хозяина. После чего этот конфедерат отправился по немецким селениям, чтобы ознакомить их жителей с пугачёвским манифестом. Ему удалось привлечь на сторону восставших многих колонистов.

Появление посланцев Пугачёва в немецких деревнях забеспокоило местных богатеев. Тем более что Пугачёв 5-6 августа подошёл, к Саратову и взял его. Немецкие деревни были рядом. В своём письме от 12 августа 1774 года богатый колонист Иоганн Парникель доносил Г. Р. Державину, находившемуся в Сызрани, что 7 августа в немецкие сёла явился во главе "шайки" посланец "из Пугачёвской толпы", зачитавший манифест от имени Петра III. В манифесте говорилось: кто добровольно присоединится к войску "царя", тот будет получать но двенадцать рублей в месяц, тому гарантируются всякие вольности. В связи с этим "многие колонисты к нему и пристали", сообщал Парникель (Мавродин В. Указ, соч., с. 406). Был ли посланцем Пугачёва тот же польский конфедерат, о приездах которого в колонии многие очевидцы вспоминали позднее, или другой "агитатор", но факт остаётся фактом: колонисты повсеместно вступали в отряды восставших. Из показаний Е. Пугачёва на допросе в Тайной экспедиции, данных им в Москве, известно, что, выйдя из Саратова 9 августа и направляясь к Царицыну, его отряды шли через колонии, "коих он прошёл 5 селений, но оные драки с его толпою не делали, охотников же набралось в его толпу 500 человек" (Дон и Нижнее Поволжье в период Крестьянской войны 1773- 75 годов. Сборник докум. под ред. А.П. Пронштейна. Ростов н/Д., 1961, с. 182). Это же подтверждают и показания яицкого казака Ивана Фёдорова на допросе в Астраханской тюрьме. Он говорил, что, выйдя из Саратова, Пугачёв пошёл в Дмитриевск (Камышин), где из "поселенцев иностраннических колоний многие в толпу к ним приставали, и за то их не грабили" (там же, с. 132). Не веря в дисциплинированность своих войск, Пугачёв посылал в колонии казаков предупредить о своём приближении, чтобы население не выходило из сёл во избежание грабежа или другого насилия (Записки сенатора Павла Степановича Рунича о Пугачёвском бунте. "Русская старина", 1870, т. 2, с. 109).

Во второй половине августа 1774 года в указе Е. Пугачёва от имени Петра III .казакам и старшинам Березовской станицы сообщалось о пожалованных трудовому народу вольностях и звучал призыв присоединиться к его войскам: "И по прежде обязанной присяге, признав и уверясь о точном нашем имени, приняли и склонились под наш скипетр и корону живущий Казанской и Оренбургской губерний с приписными городами и уездами народ, тако ж Башкирская, Калмыцкая орды и поселённые по реке Волге саксоны (т. е. немцы-колонисты.- И. Ш.) и Вольное казачье войско и оказывают ревность и усердие в службе нашей охотно без всякого принуждения" ("Дон и Нижнее Поволжье...", с. 118-119). И это были не пустые слова. Пугачёвское войско росло, как на дрожжах, хотя, нужно заметить, что после поражений оно так же быстро и таяло.

В письме от 14 августа 1774 года Г. Р. Державин писал генералу П. С. Потёмкину, что колонистам Пугачёв обещал свободу, уничтожение в Саратовской конторе долговых бумаг, и если это случится, то корона потеряет почти семь миллионов рублей, которые колонисты должны ей выплатить (Schmidt D. G. R. Dershawin… - In Wolgsdeutsches Schulblatt, 1928, № 9, 5. 935). Конечно, колонисты хотели не только отделаться от долгов перед царским правительством, но и рассчитаться со своими прямыми угнетателями. Каким образом они это осуществляли, описал в своём письме Г. Р. Державину от 15 августа 1774 года богатый и знатный человек Александр Пиль. Он жаловался, что ограблен колонистами, что те повесили старосту Нильсона, скрывавшего на речном острове скот, принадлежавший директору колонии Леруа (Мавродин В. Указ, соч., с. 410). Доставалось и сельскому духовенству, которое отличалось немалой жадностью. Майор П. С. Рунич, член Секретной комиссии, задачей которой "было схватить Пугачёва посредством подкупа его приближённых", писал, что в одной из колоний до тридцати молодых людей из колонистов, знавших русский язык, забрали у местных богатеев пятьдесят лучших лошадей, в том числе и три у местного патера, и ушли к Пугачёву (Записки сенатора..., с. 110).

Сегодня трудно восстановить, из каких сёл и сколько колонистов участвовало в восстании. Много участников было из Екатериненштадта и Шафгаузена. Известны имена некоторых активных колонистов-пугачёвцев: Лоренц Крауз, Иоганн Кивит, Фердинанд Краненфельд, Августин Шамлов, Леонард Дебеднст, Иоганн Якоб Венрих (Мавродин В. Указ, соч., с. 411).

Богатые колонисты с ненавистью глядели на участие своих земляков в восстании. Такие, как Иоганн Вильгельми, открыто выступали против пугачёвцев. Ещё 23 апреля 1774 года окружной комиссар И. Вильгельми из Панинско-го поздравил поэта Г. Р. Державина в письме с Пасхой и пожелал тому к Пасхе "положить Пугачёва к ногам нашей великой монархини" (Schmidt D. Dershawin… S. 932). Позднее Вильгельми от имени генерала Мансурова написал манифест, в котором звучал призыв к колонистам покинуть пугачёвское войско, в противном случае им грозились суровыми карами. В этом манифесте от имени Мансурова обещались от пяти до двадцати тысяч рублей тому колонисту, который живьём передаст Пугачёва в руки генералу... (Schmidt D. Dershawin… S. 934. Несмотря на угрозы и посулы, колонисты оставались в рядах пугачёвцев до окончательного поражения крестьянского движения.

18 августа 1774 года в станице Етеревской донские казаки разбили пугачёвского полковника из беглых солдат Якова Андреева, возглавлявшего более трёхсот человек. Около двухсот пугачёвцев погибло в этом бою и потонуло в реке Медведице. В числе разгромленных, как свидетельствуют документы, были и колонисты ("Дон и Нижнее Поволжье...", с. 123, 173).

С окончательным поражением Пугачёва все участники его движения понесли суровые наказания. 10 сентября 1774 года князь Голицын писал, что так как "многие из живущих в колониях иностранцев... дерзнули присоединиться к известному государственному злодею и самозванцу Пугачёву", то, поймав одного или двух колонистов-пугачёвцев, следует незамедлительно их повесить в тех селениях, где они действовали, а "прочих пересечь плетьми нещадно" (Мавродин В. Указ, соч., с. 412-413). Часть колонистов-пугачёвцев погибла в боях, часть после поражения тайком вернулась в родные сёла. Известно, что после окончательного поражения 432 пугачёвца-колониста "обоего пола было доставлено в Саратов" (Дубровин Н. "Пугачёв и его сообщники". По неизданным источникам. Спб., 1884, т. 3, с. 220). Затем они были направлены в родные сёла, где и подверглись экзекуциям.

В целях предотвращения возможных антиправительственных выступлений в Поволжье было размещено многотысячное войско. Повсеместно вылавливались бывшие пугачёвцы. Одних пороли, других заковывали в кандалы, третьих - лишали жизни.

Секретная комиссия, ведшая следствие по участникам Крестьянской войны, выявила, что среди них были: "...дворяне, купцы, мещане, цеховые, господские люди, беглые, ссыльные, каторжные, солдаты, колодники, казаки, монахи, послушники, дьячки, распопы, колонисты, башкиры, татары, калмыки" (Леопольдов А. Указ, соч., с. 113).

У них у всех были свои причины, чтобы идти под пугачёвские знамёна "вольности и свободы". Были они, как мы попытались выше показать, и у колонистов, которые в конечном итоге добились ряда уступок со стороны царского правительства. Так, убоявшись ухода колонистов за рубеж, вызывательские колонии были освобождены от власти "деспотов-вызывателей"...

Ещё долго в крестьянских семьях взрослые рассказывали детям о "смутном времени". Для кого-то эти рассказы стали сказками, для кого-то остались былями. Многое со временем стёрлось в памяти народной, забылось. Но эта страница истории народов Поволжья, в том числе и немцев, одна из интереснейших, и потому она должна быть и достаточно известной.

Иосиф Шлейхер