Geschichte der Wolgadeutschen

ПУТЬ В ОДИН КОНЕЦ

ДНЕВНИК Д. БЕРГМАНА
1941—1942


Путь в один конец. Дневник Д. Бергмана. 1941-1942 / Сост. А. Козлова, Н. Михайлов, И. Островская, И. Щербакова. — М.: Индивидуум Паблишинг, 2016. — 131 с.

ISBN 978-5-9907227-5-0

В основу подготовленной обществом «Мемориал» книги лег уникальный документ — дневник Дмитрия Бергмана, одного из сотен тысяч немцев Поволжья, депортированных в 1941 году сталинским руководством в восточные районы страны. Записки автора, вскоре умершего в сибирской деревне, дополнены воспоминаниями его вдовы, Маргариты Бергман, о ее жизни в трудармии и интервью с сыном Эрнстом, который после войны находился на спецучете в НКВД как член семьи депортированных.


Дневник Бергмана.
Депортация немцев Поволжья
глазами очевидца

В основу предлагаемой читателям книги лег документ, который с полным основанием можно назвать уникальным. Это дневник Дмитрия Дмитриевича Бергмана — одного из сотен тысяч немцев Поволжья, депортированных в августе 1941 года в отдаленные районы Сибири, Казахстана и Средней Азии. Д. Д. Бергман вел его с незначительными перерывами сто четырнадцать дней. Первая запись сделана 30 августа 1941 года в приволжском селе Куккус, когда живший там Бергман узнал (но еще не мог поверить!) о предстоящей депортации. Последняя — 2 февраля 1942 года, за четыре дня до смерти автора, в деревне Тигино Чистоозерного района Новосибирской области, где он и его семья оказались в результате высылки.

Напомним историческую канву событий, на фоне которых писался дневник. Трагическое начало войны, отступление Красной армии и быстрое продвижение войск гитлеровской Германии вглубь страны породили у руководства СССР опасение, что сотни тысяч советских немцев могут стать пятой колонной. В результате было принято решение о выселении немцев сначала с территорий, над которыми нависла угроза захвата противником, а затем со всей территории европейской части СССР.

Никаких оснований подозревать русских немцев в возможном переходе на сторону врага (фактов измен, предательств и т. п.) не было. Напротив, тысячи молодых советских немцев с первых дней войны готовы были добровольно уйти на фронт и были возмущены тем, что в военкоматах их отказались призывать. Тем не менее, депортация была осуществлена. Первыми были выселены немцы, проживав-шие в Крыму, потом наступил черед немцев Поволжья.

Подготовка к депортации поволжских немцев началась с принятия закрытого Постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 26 августа 1941 г. № 205б-933сс (совершенно секретно) «О переселении немцев из Республики немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей». Согласно Постановлению, переселению в районы Сибири и Казахстана подлежали все без исключения советские немцы. Чтобы придать видимость законности намеченной акции, 28 августа 1941 года в газетах был опубликован официальный Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Приведем этот документ.


Указ Президиума Верховного Совета СССР
«О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья»

По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья.

О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев Поволжья никто из немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям не сообщал, — следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и советской власти.

В случае если произойдут диверсионные акты, затеянные по указке из Германии немецкими диверсантами и шпионами в Республике немцев Поволжья или прилегающих районах, и случится кровопролитие, советское правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья.

Во избежание таких нежелательных явлений и для предупреждения серьезных кровопролитий Президиум Верховного Совета СССР признал необходимым переселить все немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы с тем, чтобы переселяемые были наделены землей и чтобы им была оказана государственная помощь по устройству в новых районах.

Для расселения выделены изобилующие пахотной землей районы Новосибирской и Омской областей, Алтайского края, Казахстана и другие соседние местности.

В связи с этим Государственному Комитету Обороны предписано срочно произвести переселение всех немцев Поволжья и наделить переселяемых немцев Поволжья землей и угодьями в новых районах.

Председатель Президиума
Верховного Совета СССР М. Калинин.
Секретарь Президиума
Верховного Совета СССР А. Горкин.
Москва, Кремль, 28 августа 1941 г.


Этот указ, обвинивший все немецкое население Поволжья в шпионаже и грядущих диверсиях, стал идеологическим и политическим основанием для депортации. После издания указа Автономная республика немцев Поволжья (АССР НП) была ликвидирована, в ее города и села вошли войска НКВД, усиленные подразделениями милиции. Население получило распоряжение в течение двадцати четырех часов прибыть в пункты сбора. Переселенцам разрешалось взять с собой личное имущество, мелкий сельскохозяйственный инвентарь, продовольствие; всего весом до одной тонны на семью. Уже 3 сентября в Сибирь и Казахстан ушли первые одиннадцать эшелонов. Из АССР НП были депортированы 371 164 человека (154 эшелона)1). Среди них оказалась и семья Д. Д. Бергмана: он сам, жена, двое детей пяти и двух лет. О том, как проходило их переселение, что ждало их в местах прибытия, рассказывается в дневнике.

Кто он был, автор дневника, свидетель тех тяжелейших событий?

Родословная Д. Д. Бергмана, как и у большинства немцев Поволжья, восходит к концу XVIII века, когда Екатерина II разрешила эмигрировавшим из Европы иноземцам селиться в Российской империи. Бергман Дитрих (так его назвали родители) родился в 1896 году в селе Михайловка Екатеринославской губернии в крестьянской семье меннонитов — этнорелигиозной протестантской группе немецко-голландского происхождения. В 1900 году вместе с родителями переселился в меннонитскую колонию Оренбургской губернии. Учился в гимназии. В 1915 году был мобилизован; в Первую мировую служил в канцелярии санитарного отряда (оружие в руки брать меннонитам запрещала вера). Сочувствовал большевикам. После революции, как и многие его немецкие сверстники, принявшие советскую власть, отошел от религии, сменил имя Дитрих на Дмитрий, но при этом остался жить и работать в местах поселения своих земляков, сохранил родной язык. Работал секретарем сельсовета, библиотекарем, учителем, председателем правления сельхозкооперации. Словом, советский сельский интеллигент в первом поколении. Свой дом, хозяйство, родились дети, налаженный быт, любимая работа, коллекцио-нирование марок...

В АССР немцев Поволжья Дмитрий Дмитриевич Бергман приехал вместе с женой Маргаритой, когда ему было тридцать девять лет. «В 1935 году в январе я вышла замуж за Бергмана Дм. Дм., — писала в своих воспоминаниях Маргарита Гергардовна, — и мы в июле уехали на Волгу, в село Куккус, где его приняли учителем математики в старших классах средней школы и завучем. На Волге нам очень нравилось — живописная река с пароходами, баржами и их гудками запомнилась на много лет. В селе было два колхоза — миллионеры. Вечерами летом мы часто спускались к самой воде и смотрели на движение судов с ос-вещенными окнами, на рыбаков с их сетями. Дм. Дм. заочно учился на физматфакультете пединститута в г. Энгельс».

И вот — перечеркнувшая все депортация.

В Сибирь Дмитрий Дмитриевич Бергман поехал уже больным человеком. Суровый сибирский климат, убогое жилье, нехватка топлива, плохая еда и плохая одежда — все это усугубляет болезнь. Он уже не может работать, и дневник становится для него необходимым собеседником, которому он поверяет свои страхи и надежды.

Читатели наверняка обратят внимание, что в записях Бергмана совсем не упоминается война. Это можно объяснить двумя причинами. Во-первых, почти никакой информации о войне до глухой сибирской деревни Тигино, где писался дневник, не доходило: здесь не было радио, а газеты приходили с большим опозданием и только в контору колхоза. Во-вторых (и это нельзя сбрасывать со сче-тов), в 1941 году, когда Красная армия терпела страшные поражения, депортированные немцы просто боялись высказать хоть какое-то свое мнение о войне. Любые сказанные и написанные ими слова могли быть истолкованы тогда как угодно. Д. Д. Бергман это прекрасно понимал: двух его братьев арестовали и расстреляли в 1937 году.

Дневниковые записи Д. Д. Бергман вел на немецком языке в тоненькой школьной тетрадке мелким, убористым почерком. Он назвал их «Unsere Reise» («Наш путь»). Его вдова Маргарита Гергардовна Бергман (1904-2001) переписала дневник, чтобы его легче было прочесть и сделала в сносках пояснения.

Читателям предлагается немецкий и русский тексты дневника.


1 См.: Россия. XX век. Документы. Сталинские депортации. 1928-1953/ под общ. ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Н. Л. Поболь. П. Н. Полян — М.: Международный фонд «Демократия», издательство «Материк», 2005. — С. 370.