Geschichte der Wolgadeutschen

Персоналии

Виктор Граф

ВСТРЕЧА У СВАТОВ

(Из цикла "Природа и люди")

Щучинск - прикурортный городок.
Второй Швейцарией называли!
Так рассказывал экскурсовод -
Всем гостям, что город навещали.

Вокруг - смолистый сосновый бор,
Чистейший воздух, солнце и вода
Из чуда-природы родника.
И кружева естественных озёр.

В пресных водах рыбы было- тьма!
Зеркальный карп, линь, карась и щука,
Краснопёрый окунь - властный ухарь,
И прожора рипус - вот такая штука!

В заболоченных местах - дичи!!!
Уважь, охотник, в птицу не стреляй!
Где видел ты такие виды? -
Скажи-ка, сват, только правду валяй!

В лесах грибов и ягод - уйма!
Хоть граблями греби из-под дерев.
И гребли, от счастья охмелев, -
Дикари, им было всё доступно.

Какая, сват, поступь здесь разумна?
Даа, нашёлся умник-проектант
И дипломированный невежда:
Дороги закольцевал в асфальт
И заглохли родники-надежда ...

Вода в озёрах обмелела,
Исчезла рыба - рыболова страсть.
Не жизнь, a лишь одна химера.
И погрузился город в грязь и тать.

И часто так охотник бравый,
С соседом и заядлым рыбаком,
Сидели у лесной дубравы,
Шутя, травили байки под шатром.

Средь них частенько бывал и я,
И было это в далёком прошлом ...
Но ясно помню, что было так.
Сват, пишу об этом не нарочно.

Казахстан - богатая земля:
В недрах - уголь, нефть, руда ...
Вся таблица Менделеева.
Скажи-ка, сват, честно говоря:
- Чья земля, если не твоя?

- На диво - курортные места:
Борово, Тянь-Шаньские хребты ...
- Приезжайте, гости, отдыхать!
- Добро пожаловать, туристы!!

* * *

Шёл год ... девяносто второй,
Год дождливый и холодный.
В гости собрались мы с женой -
К сватам, в город прикурортный.
Как-никак сорок с гаком лет
Согласно в нём мы прoжили.
Соскучились - какой секрет?
В Вендландии[1] лишь ожили!

- Жить в мире дому вашему!
Семье, во всём, любовь да лад!
- Жить в мире вам, входящему.
Прошу ... Добро пожаловать!

* * *

Боровое. Вид с птичьего полёта
(со стороны пещеры Кенесары Касымова)

"... Приезжайте, гости, отдыхать!
Добро пожаловать, туристы!.."

* * *

- Итак, сваты, поговорим?
Ведь так давно не говорили ...
Телефонный аппарат молчит,
И писем нет: не то забыли,
Не то отвыкли их писать?
Иль наш забыли адресат?

Да ладно, что нам всем искать?
И вовсе ни к чему гадать!
Берите стулья и - за стол
В добротной вашей хате.
Поговорим о том, о сём,
О трудном времени своём;

О том, что все мы ждали,
Но так и не дождались ...
Говорю совсем о прошлом,
Теперь уж без оглядки ...
Благо, времени у нас -
У всех - вполне в достатке.

Бабу Настю с дедом Васей
В почёте, - во главу стола!
Ты, Борис, с женой Любашей,
И рядышком - моя жена.

И впрямь, какая трапеза
Бывает без чесночины!
Без краюхи хлеба
Ржаного на столе!
Какая может быть дорога
Без обочины,
С зелёной травкой,
Проросшей по весне![2]

Сначала докусь, затем и закусь ...
Но прежде всё же, - чарка!
Без неё, какая встреча? - Фокус!
- Вот, что правда, то и правда!

Позволь и мне сказать словечко?
- Говори, коль зачесалось
В месте, всеми нам, известном.
Или мне то показалось?

Только, сват, без всякой тени,
На всё ответь - как на духу!
Что осталось: больше лени,
Иль меньше рыбки на уху?[3]

Знаю, рыбку только удишь.
В рыбалке важен сам процесс.
Верю, что внучонка любишь,
И внук он твой - и в деда весь!

Иль рыбалка заколебала,
Что даже рыбка не клюёт?
Иль дача напрочь заковала,
И вам прохода не даёт?

* * *

Соскучилась на том подносе
Бутыль марки "Ковальдоса".[4]
А мы - в поту, как на покосе,
Всё зелень-лук зубами косим.

Сваток, у нас так не пойдёть:
Тары-бары, прочь базару, - геть!
Ещё по чарке налей, дружок.
Третью, гарну, - трэба одолеть!

Забулькала в стаканы водка,
Затихли все, ждут, молчат ...
Ох, как хочется - селёдки!
Давно устал по ней скучать.

Ладно, сват, и без селёдки
Вздрогнем по стакану водки ...
Обойдёмся ... В добрый час!
Пьём за тех, кто старше нас.

Как есть, поехала - пошла
Вся вкуснятина-закуска
И перво-наперво она -
Луковица в белых блузках!

Деда Вася, - как дела?
Как живётся? Как здоровье?
Спасибо! - на добром слове.
Я - здоров и весь в делах,
И потому не знаю горя.

Всё готовимся к зиме, -
Добавляет баба Настя.
Делаем запас себе
И, конешно, детворе ...

И чтоб осталось для посадки
Семенных семян в достатке,
В заключение суть сказал, -
Подводя черту, - деда Вася.

Знаю, трудно нам придётся ...
Но, что делать, - привыкать?
Не впервой нам, все прорвёмся!
Труднее будет отвыкать ...

Привычка, вишь, втора натура ...
- Ведь так в народе говорять?
С ней бороться очень трудно,
Жисть - научила побеждать!

* * *

Над столом звенят стаканы
В хрустальном перезвоне ...
Сыграй-ка, сват, нам на баяне,
Хватит нам трезвонить!..

И запели чисто, звонко,
А кто - тихо и негромко,
Но все очень строго
И, как всегда, точно в лад,
Про коробейников -
С чувством играет сват.

Эх, как лихо - с перебором!
Сват играет на баяне.
А мы с песней, да с повтором,
Поём Некрасова, Бояна.

"Как с тобою я похаживал[5]
По болотинам вдвоём,
Ты частенько меня спрашивал:
"Что строчишь карандашом?"

Прочитай-ка, не похвастаться,
Угодить тебе хочу!
Буду рад, коли понравиться,
Не понравиться - смолчу".

Кто-то мыслями вгляделся
В прошлую далёку даль ...
Вспомнил молодость ушедшу,
Одолела грусть-печаль.

Вдруг на месте лихо топнул
Женский каблучок об пол.
С перепугу кот мяукнул,
Юркнув шустренько под стол.

И поехало - пошлo
Под гармонь лихую.
Враз запели "Яблочко" -
Песню удалую!

Эх, Äpfelche,
Да ярко-красное!
Тебя червь[6] не грызёт,
Ты - опасное!

Эх, яблочко,
Да ты ядрёное!
Укушу - брызнет сок
У милёночка.

Эй, муха-цокотуха, -
Изворачивайся!
Если дам слева в ухо, -
Не закашляйся!

Баянист, ты играй,
Пока пляшется.
Как устану, перестану -
Не доластишься!

Ухма-ух! - я петух!
- Где там, - курица!!
Говорю тебе вслух:
Пошто хмуришься?

Разнемечили Россию,
Прикарманили бюджет.
А у фрицев вы спросили -
Будут жить так или нет?

Расчубайсили Россию,
Загайдарили бюджет.
А у Ваньки вы спросили
Есть деньжата или нет?

Горбачёкнулась Россия,
Ельцикнулся наш народ.
Прут назад к савраске хилой,
А орут: "Идём вперёд!"

На собрании была
Руки, ноги подняла.
За кого голосовала -
Ни-чего не поняла!

Быть может, малость захмелели,
Вологодскую не в тон запели ...
Где только люд наш не бывал,
Но гордость духа - не терял!

Я сижу на берегу-у,
Не могу поднять ногу-у.
Не ногу, а ногу ...
Всё равно не мо-о-огу!..

А тут и сватья подоспела,
Ко времени - всё к ряду ряд!
В дар другой мотив запела,
Баянисту - лукавый взгляд.

- Я люблю тебя, мой друг,
Несказанно ... - Ох-ха!
- Что ж ты раньше в этом вслух
Не призналась ... - Ась? - А!

- Не стесняйся, баянист,
И признайся ... Ох-ха!
Что влюблён в меня с весны
И не кайся!

- Я боялся, что ты вдруг
Мне откажешь ... - Эх-ма!
Не поймёшь ты моих мук
И завянешь ... мам-ма!

* * *

Пусты бутылки на столе,
Не важна теперь и марка.
У всех усталость на лице,
Не появится и чарка ...

Умолкли песни под баян.
Всё сказано, всласть попели,
Настала утренняя рань -
Петухи в хлеву запели ...

Так и живём из года в год:
День и ночь - и сутки прочь.
Но делу - время, потехе - час,
На этом ставлю точку.

С подарочным письмом для вас
Затороплюсь на почту,
И продолжу свой рассказ
В таком же духе - в другый раз.

- А что же мне досталось?
Дык, всё то же, что осталось:
Отключить телеэкран,
Прилечь на тугой диван.
Затихнет громкий шум
И бденье глубоких дум …
Сомкну глаза, малость отдохну.
До свидания! Чуток посплю.

Теперь я страж во сне глубоком,
С моей, как лунь, седой головой.
Всё думаю о том далёком ...
Которых рядом всё нет со мной.


Замечание

Слова: "говорять" "жисть", "геть", "трэба", "конешно" - из лексики Деда Васи;

Слово "Борово" - из лексики местной мордвы;

Фраза "Шоб вам таки спивалось, як дралось" - из лексики коренных одесситов.


Примечания

[1] Аборигены (местные жители) называют свой край Wendland.
[2] Эти восемь строк написаны в санатории "Щучинский", с просьбой к официантке Марине приносить к обеду головку чеснока.
[3] Кто-то из научных сотрудников запустил в озеро рипус, прожорливость которого уничтожила крупную рыбу: осталась только рыбка, да и вода в олзёрах обмелела: факт.
[4] Многолитровая (4 л и больше самогона; раскрашенный индийским чаем, приобретает вид коньяка - отменный напиток алкашей.
[5] Две строфы из стихотворения Н.Некрасова "Коробейники", адресованные его другу-охотнику, прямого отношения к коробейникам не имеют, поэтому (не в ущерб песне) исполнители их обычно опускают.
[6] По меткому выражению академика К.Сатпаева "Красивое яблоко" даже червь не грызёт. Речь о яблоке "Алма-Атинский апорт" (ароматный, сочный, вкусный), вес которого достигает 400 г., о красном украинском ("Шалорак"), "Апорт белый" ....



К слову

Рассказ в стихах "Встреча у сватов" (при желании) можно сопровождать музыкальным оформлением.

Начиная со слов "Как с тобою я похаживал ..." и далее - можно петь под мелодию "Коробейники", затем под мелодию песни "Яблочко", затем под мелодию песни "Проводы" Ефима Придворова - Демьяна Бедного (мужика вредного, как он сам в свою бытность о себе говаривал).

Ну а само начало и конец чтения можно, декламируя речитативом, сопроводить любой напевной мелодией, но только не грустной.

И ещё. Никакой встречи у сватов в описанном виде не было, но так мыслилось. Весь рассказ в стихах, в этом смысле, - вымысел. Однако, перед выездом в Щучинск так думалось и был продуман замысел и написана канва.

После смерти моей мамы, мы с женой решили посетить Щучинск. Такое желание было оправдано уже тем, что в Щучинске прошла почти вся наша трудовая жизнь. Здесь родились наши дети, пошли в школу ("первый раз в первый класс"), окончили её и получили право поступить в ВУЗ, что ими и было сполна осуществлено: успешно учились, защитили дипломы и оба с отличием (Целиноградский пединститут: музфак). Вдобавок, обе окончили Карагандинское музыкальное училище и тоже с отличием.

Август месяц 1992 года действительно был холодным, да с присвистом ветреный, и довольно-таки дождливый.

Моё же гостевание сложилось не совсем удачно. Из отпущенных чиновниками три недели на побывку в Щучинске, пробыл одну. За эти дни успел побродить по городу, насмотреться на "творчество" неосмотрительных щучан: развороченное и разворованное здание городской поликлиники со встроенной в него аптекой, на запущенную до неузнаваемости главную улицу города - улицу Ленина; повстречался со знакомыми старожителями, был на родных Пенатах (дача); на "Жигулёнке" свата съездили в Котуркульские леса, насобирал полную корзину рядовиков; сходил в учебные заведения, в которых в общей сложности проработал около полувека; поговорил с коллегами и мучительно переживал за всё увиденное и услышанное о прикурортном городке Щучинске: грязь и тать.

В итоге, в конце первой недели, заболел и слёг. Под началом врача-терапевта Виталия Дмитриевича Семеняко, на машине "Скорой помощи" был доставлен в Щучинскую районную больницу. Две последние недели провёл под наблюдением лечащих врачей Юрия Алексеевича Потюпкина и Светланы Мухорямовой (выпускницы СШ № 1).

Вопреки письменным командным установкам сверху, мне была предоставлена бесплатная постельная принадлежность, лекарства, бесплатное питание и сестринский уход.

Мы это восприняли, как дань заслуженного уважения коллег жены за её бессменную 44-летнюю работу в ЩРБ.

Этот благородный поступок, как мы поняли, был совершён моими лечащими врачами из чисто человеческих побуждений. За их внимание и душевность к нам мы, чем могли, отблагодарили их своевременно тогда же и бесконечно благодарны им и сегодня. Такое - не забывается.

Сват встретил нас в Кокчетавском аэропорту на своём, видавшем виды, "Жигулёнке", на нём и проводил до железнодорожного вокзала "Курорт Боровое". Так нежданно закончилось наше желанное гостевание в прикурортном городке Щучинске.

Повторюсь, о времени пребывания в Щучинске я сочинил почти правдоподобный рассказ в стихах "Встреча у сватов" (такое название мыслилось до поездки). Но, увы, пришёл к выводу назвать рассказ в стихах "Природа и люди".

Помещённая на следующей странице репродукция - есть плод работы художника Николая Исаевича Зябкина.

В начале пятидесятых годов Н. Зябкин преподавал рисование в Щучинском педучилище. После защиты диплома художника-оформителя в Алма-Атинском училище зодчества и ваяния переехал в Караганду и много лет работал в Карагандинских художественных мастерских, коллективу которого принадлежат планировка, строительные чертежи зданий и оформительские работы территории рабочего посёлка городского типа и самой Щучинской птицефабрики. Представленную репродукцию Н.И. Зябкин назвал "Дорога ведёт в Щучинск". Однако к этому названию следует добавить небольшую, но весьма значимую поправку, и назвать более точно. "Дорога ведёт на Щучинскую птицефабрику". Суть в том, что мы жили в такое время, когда многие жители Щучинска (и далеко за его пределами) очень хорошо знали дорогу на Щучинскую птицефабрику.

Доброжелательный и гостеприимный директор Николай Петрович Цой (по образованию - учитель средней школы) довольно щедро делился с щучанами всем, что производила фабрика и её подсобное хозяйство. А это было прежде всего доброкачественное куриное мясо, яйца, куриные желудочки, "куры табака" .... На подсобном хозяйстве выращивались капуста, огурцы, помидоры, баклажаны, репчатый и зелёный лук, морковь, редис ...

В специально построенных зданиях содержались молодые верблюдицы и кобылицы, из молока которых возделывались лечебно-оздоровительные и, к тому же, вкуснейшие напитки - айран, кумыс. Вскоре этими продуктами заинтересовались Москва.

Так что и москвичи в полном объёме, и с большим удовольствием, уминали продукты питания с клеймом ЩПФ (Щучинская птицефабрика). Но кому-то из верховной власти, а то и местной власти предержащим, уж очень не пришёлся по изнеженным ноздрям куриный запах, что и привело к тому, что в одночасье всё было разрушено: рушить - не созидать, не строить: рушить, конечно же, проще и до смешного дёшево. Но так ли?

Июль 1995 г.