П. БЕЛЯВСКИЙ

У немцев Поволжья

Жарко. Безоблачно небо. Безветрен воздух. Иоганн Риттер снимает с седой головы суконную фуражку, обмахивается платком и снова водворяет свой тяжелый головной убор на голову. Потом он натирает мелом конец кия, наклоняется, сердито топорща рыжие усы, над биллиардным столом и - раз! - точным ударом загоняет шар в лузу.

- Удар ворошиловского стрелка! - говорит он, самодовольно поглядывая на окружающих.

Но окружающим нет времени следить за ходом игры и оценить мастерство сторожа комбайнового отряда. Елена Симон стоит у своей кухни спиной к игрокам и, засучив рукава, месит крутое пшеничное тесто, - знатные крепли будут сегодня на ужин! Бригадир трактористов Отто с головой ушел в какие-то расчеты, а двое приезжих из немецкого отделения Союзкинохроники возятся со своей аппаратурой.

Иоганну немножко обидно и немножко неловко.

- Хватит! - говорит он своему партнеру Вернеру, заправщику при комбайне Экгардта. - Люди приехали снимать картину про урожай, кругом идет уборка, а мы с тобой, два бездельника, ровно бы в колхозном клубе...

Он кладет кий и походкой делового человека обходит стан, заглядывает в спальные вагончики, сверкающие чистотой и белоснежными простынями на высоких пуховиках; останавливается возле бочки с ключевой водой. В воду опущено ведро молока. Иоганн зачерпывает полную кружку, подносит ее, крякнув от предвкушаемого удовольствия, ко рту и тут замечает на стане постороннего человека. Это - пожилая женщина.

- Э-эй! - кричит он. - Проходите, гражданка!..

Но гражданка не спешит уходить. Она стоит, как зачарованная, и смотрит туда, где по пшеничному раздолью кружит комбайн. На мостике под тентом, защищающим его от солнца, комбайнер стоит, как гордое изваяние.

- Вот работа! - говорит женщина Риттеру. - Разве ж это работа?! Это вечный праздник!

Строго, с оттенком иронии Риттер спрашивает, не первый ли комбайн видит гражданка за свою долгую жизнь и откуда она взялась, раз это так. Поджав обиженно губы, женщина говорит, что комбайнов она видела, пожалуй, побольше его, хотя и не так седа. Она из колхоза "Рот фронт", над полями которого кружат шесть таких орлов, и среди них - ее сын. Последние слова окончательно примиряют сторожа с женщиной. У него самого сын работает шофером к колхозе "Фрише крафт", а фрау - ударница табачной плантации... Любуясь открывшейся их взорам картиной уборки, старики говорят о небывалом урожае, о своих детях, о себе, вспоминают и сравнивают. К концу беседы он величает ее почтительно "фрау", а она его - "геноссе", товарищем... Она делится с ним, как личной радостью, успехами своего колхоза.

Колхозное богатство подступает со всех сторон. Степь, звенит червонным золотом зрелых чистосортных хлебов. Россыпи его лежат на токах. Мощными струями течет оно из бункеров в автомашины и в бестарки с сытыми волами в упряжке. Монбланами уходят в небо сложенные в скирды снопы. Шевелитесь, кинооператоры! Выполняйте заказ комбайнера Адольфа Денинга на фильм о свободной, зажиточной жизни колхозных ненцев Советского Поволжья! Пусть сцены людского счастья и довольства развеют в прах липкую коричневую паутину завистливой лжи бездарных и коварных фашистских правителей Германии! Спешите, потому что течение жизни опережает кинематографическую быстроту, с какой чередуются на экране кадры из колхозной действительности. "Надо заснять этот фильм, фильм, говорящий о том, как мы сейчас свободно живем, в отличие от того, что делается сейчас в фашистской Германии". Так говорил комбайнер Денинг с кремлевской трибуны на совещании передовых комбайнеров и комбайнерок Союза с членами ЦК ВКП(б) и правительства.

Не прошло и двух лет с того момента, как Денинг пожал руку Сталину. А как все изменилось в Республике немцев Поволжья! Уже не 54 прошлогодние машинно-тракторные станции обслуживают 412 немецких колхозов, а 67. Сотни новых комбайнов и тракторов прибавились к тем тысячам, что были год назад. Комбайны оставляют из миллиона гектаров всего 230 тысяч га простым машинам. Уже и Адольф Денинг не рядовой комбайнер, а директор крупнейшей Мариентальской МТС. Батрак, бригадир-полевод колхоза, штурвальный, комбайнер, директор - таков путь орденоносца Денинга, и не путь даже, а начало пути, потому что ему 28 лет, потому что нет года, как он стал кандидатом партии, потому что даже в это горячее время он не бросил заниматься математикой с учителем средней школы Цвингером, - и кто знает, кем станет он завтра!.. Уже комбайнер Фридрих Экгардт, работу которого фиксируют на пленке кинооператоры, подал заявление в один из трех немецких вузов в Энгельсе. Уже его брат, колхозный животновод, назначен заместителем заведующего земельным управлением Красноярского кантона… Уже избрали колхозники председателем совета тракториста Андрея Циха за его стахановскую деловитость. Правда, он не усидел в кабинете и, получив месячный отпуск у своих избирателей, взялся за штурвал. Он служит своему народу, совмещая полноту данной ему власти с физическим трудом.

Понимание героизма давно вышло здесь за пределы тех узких рамок, в которые оно заключено было старо-немецкими сказками. В кантонах республики очень популярна новая народная сказка о колхознике Гансе, который мечтал стать героем. В мечтах своих он шел ветхими, проторенными путями: то ему хотелось найти и освободить от чар спящую красавицу, то он готов был взять на себя Сизифов труд разматывания целых гор пряжи в течение ночи или постройки хрустального дворца, чтобы тем повергнуть в изумление неведомого властелина и получить в награду царскую дочь в жены, а в приданое - полцарства. Он поверяет свои мечты односельчанам, но его высмеивают. Обиженный, он идет в соседний колхоз, но его и там не хотят слушать: блистательные подвиги, о которых он рассказывает, частью свершены, частью представляются колхозникам бессмысленной тратой человеческого труда и творческой фантазии. Ему говорят: "Что ты тут мелешь! Дворцы мы строим без всякого чародейства, что же касается героизма, так разве твои герои идут в сравнение с Гансом из Унтервальдена, не говоря уже о наших героях-летчиках! Вот Ганс, - это герой! Рискуя жизнью, он спас колхозных лошадей от пожара!" К великому своему удивлению, наш Ганс услыхал, что это его возвели в герои за поступок, который он действительно совершил и о котором забыл думать, не находя в нем ничего замечательного: так поступил бы на его месте любой колхозник!

Развернувшаяся борьба за своевременную и без потерь уборку урожая ежечасно дает новые и новые пополнения в отряд передовых людей немецких колхозов. Пионеры Эндерса поймали вора Руш на краже зерна. 16-летняя Ольга Симон принесла на бригадный стан колхоза "Фрише крафт" все цветы из своего дома и украсила ими вагончик трактористов: "Так им будет уютнее..." Шофер Мерц из Штальского колхоза делает по 16 рейсов на своей машине, покрывая за сутки не одну сотню километров, чтобы скорее выполнить первейшую заповедь колхоза - хлебосдачу. "Это нашему государству. Оно спасло нас от черных дней..."

Черные дни, на которые делали ставку фашисты и их троцкистско-бухаринские приспешники, и впрямь были бы неизбежны в Поволжье при ином социальном строе. Недород прошлого года оставил население без семян, без хлеба. Государство дало Немреспублике и то, и другое и вдобавок освободило колхозников от уплаты недоимок по налогам, поставкам и ссудам за минувшие годы. И вот эта социалистическая помощь, пришедшая во-время от братских союзных республик, обернулась таким урожаем, какого здесь "в жизни не видали". Кстати, о подлинных размерах урожая и ходе уборки в республиканских кантонных организациях имеют весьма отдаленное представление...

В Шведе комиссия трижды определяла урожайность ячменя. Начала с десяти центнеров, остановилась на двадцати четырех. Скосили, обмолотили и получили 35 центнеров на гектар в среднем, а на отдельных массивах по 55 центнеров! В Роледере планировали получить 8 центнеров с гектара, сняли до 27 центнеров, завалили зерном все склады и амбары. В "Рот Фронте" зерном забиты даже бригадные конюшни на станах. А ведь убрано всего не больше половины зерновых культур. В Роледере первые авансы колхозникам развозили целыми обозами: три килограмма на трудодень! В *** здесь получают 20-25 центнеров.

Какие уж тут "черные дни"! Враг бит еще раз - руками колхозников, на колхозных полях. И все же щупальцы гестапо, подсеченные высоким урожаем, продолжают шевелиться. Проволока, протянутая в густой пшенице колхоза селения Нидермонжу Красноярского кантона, трижды угрожала комбайну. Отказ в технической помощи комбайнеру, зерно, брошенное без присмотра под открытым небом, отмена сдельной оплаты труда на вязке снопов в ряде колхозов Марксштадтского, Мариентальского и Красноярского кантонов, случаи вредительской апробации семенного зерна, обнаруженные при приемке на складах Заготзерна в Марксштадте, изобличают вражескую руку...

Колхозники научились распознавать врага и тогда, когда он выступает под маской проповедника "бет-брудеров", "молитвенных братьев" - сект, наскоро перелицовавшихся из гитлеровской организации "братьев в нужде". Было бы, конечно, нелепо и смешно посылать сейчас поволжским немцам желудовое кофе и маргарин или тощие германские марки. Урожая республики хватит, что бы прокормить не одну Германию! И вот "проповедник" Кро в Красном Яре берет гармонь, с кислой миной выходит на околицу и поет псалмы и играет вальсы, но никто ему не подпевает и никто не хочет плясать под его дудку. Люди заняты. И если веселятся, то не так и не в молитвенном доме...

Вечером на стане орденоносца Экгардта комбайнеры и трактористы берутся за домры и гитары. Возвращаясь с полей, заворачивают к ним на звуки струнного оркестра девушки первой и второй бригад. Они танцуют и поют "Песню о Родине" и песню о колхозе, сочиненную безыменным поэтом и положенную на музыку безыменным колхозным композитором. В этой песне поется о том, как зима покрывает снегом широкие, возделанные тракторами поля, как сорвет весеннее солнце белый покров со спящей красавицы-земли и встанет она в своем изумрудном наряде, а потом уберется цветами и золотом и отдаст все убранство тем, кто ее любит и холит, у кого над ней чудесная власть, кому она передана навечно, по слову выразителя воли народов, их любимого отца, вождя и друга Сталина, - колхозникам.

Так добрая народная сказка стала былью.

г. Энгельс, АССР немцев Поволжья.