Geschichte der Wolgadeutschen

И.И. ОСИПОВА

"В ЯЗВАХ СВОИХ СОКРОЙ МЕНЯ..."

ГОНЕНИЯ НА КАТОЛИЧЕСКУЮ ЦЕРКОВЬ В СССР
ПО МАТЕРИАЛАМ СЛЕДСТВЕННЫХ И ЛАГЕРНЫХ ДЕЛ


И.И. Осипова

ДЕЛО НЕМЕЦКОГО КАТОЛИЧЕСКОГО ДУХОВЕНСТВА ПОВОЛЖЬЯ
1930-1937


"Начальнику КПП Рапорт

Представляю при сем документы вместе с вещами и деньгами, согласно акта обыска, и личностями задержанных в поезде № 87, rp-н БЕЛЛЕНДИР Адама Петровича и БЕЙЛЬМАН Петра Георгиевича. <...> При производстве личного обыска у гр-на БЕЛЛЕНДИРА обнаружена зашитая в пальто справка на латинском языке от 24.12.29. Гр-не, упомянутые выше, по-моему, намеревались нелегально пробраться в Польшу. 10.01.30. Контролер КПП"[1].

Этот рапорт, изъятые при обыске письмо и документы были направлены в Минское ГПУ, как и "арестованные на перегоне Полоцк - Борковичи в поезде при въезде в погранполосу без надлежащего пропуска" католические священники Адам БЕЛЛЕНДИР и Иосиф БЕЙЛЬМАН (в подложном паспорте у отца Иосифа было изменено имя и отчество).

На первом же допросе отец Иосиф заявил, что направлялся в Одессу к врачу, но решил ехать кружным путем, а отец Адам - путешествует и, будучи в отпуске, хотел навестить знакомого прихожанина. Но в протоколе допроса следователем было отмечено, что адресов своих знакомых арестованные указать не могут. 12 января заключенный, содержащийся в одной камере с Иосифом БЕЙЛЬМАНОМ, попросился на допрос и сообщил, что тот обратился к нему за помощью. Приведем выдержки из рапорта об этом допросе:

"<...> находясь в камере отдельно друг от друга, БЕЙЛЬМАН <...> просил одного из арестованных <...> , чтобы таковой сообщил о их аресте в г. Смоленск письмом следующего содержания: "Арестован - выручайте, брат Иосиф", - обещая крупное вознаграждение <...> Сообщаю, что КОЛОСОВУ дано задание взять письмо <...> Сегодня ночью он получит и передаст завтра мне".

18 января обоих католических священников, подозреваемых "в попытке перехода границы нелегально в сторону Польши", отправили в Москву, где отец Адам на допросах уже не стал отрицать своих намерений:

"К этому времени власти опять предложили снять колокол, верующие этим чрезвычайно недовольны, я же очутился между двух огней: поддержать власть - настроить верующих против себя; поддержать верующих - меня арестуют <...> Я же, как истинно верующий, бросить работу ксендза не мыслил. В связи с этим и возникла мысль перебраться туда, где смогу работать как духовник, без всяких притеснений, где религия государством поддерживается".

20 января в Москве на чужой квартире арестовали отца Иосифа ПАУЛЯ. В "Постановлении на арест" говорилось:

"<...> гр. ПАУЛЬ, скрывшийся от суда и следствия из г. Саратова, проживал в Москве по подложному документу, что установлено <...> причем ПАУЛЬ занимается сбором шпионских сведений в пользу Германии, а также пытался нелегально перейти госграницу в сторону Польши".

Очевидно, именно сведения, полученные на допросах задержанных, стали причиной утверждения 30 января "Постановления о производстве обысков и арестов", касающегося 15 человек, проживающих в Саратове. Аресты прошли 1 и 2 февраля, среди арестованных были администратор католических приходов в Поволжье отец Августин БАУМТРОГ и еще 6 священников. Для дальнейшего следствия всех обвиняемых отправили в Москву.

Притеснения верующих-католиков в немецких колониях Поволжья - снятие колоколов, запрещение служб, закрытие церквей, аресты священников - приобрели в начале 1931 года массовый характер. Из письма, изъятого во время обыска и подшитого в "дело" в качестве вещественного доказательства, становится ясно, в каком состоянии находились священнослужители:

"Лучший патер Августин! <...> Однажды уже хотели проводить общее собрание граждан в церкви и снять колокола, но народ отстоял. Сегодня опять хотят взяться за колокола, дабы никто не услыхал бы больше рождественского звона. Мне так жутко, пишу со слезами, народ так притеснен, но и возмущен, кабы только не дошло до насильственных действий <...> 21 числа у меня был обыск: запрещенной литературы, заграничной корреспонденции, оружия - ничего не нашли <...> Патер ШЕНФЕЛЬД Як. сидит уже 4 недели, за что, неизвестно. До свидания, возможно в тюрьме".

Как видим, суть противоправных действий заключалась чаше всего в горячем желании служить Богу и быть пастырем верующим.

10 февраля арестовали еще одну группу священников. В сопроводительном письме, отправленном в Москву 22 февраля вместе с копиями протоколов предварительных допросов, среди прочих значится имя арестованного священника, который являлся "помощником" чекистов. (Его имя названо в изданных в последнее время воспоминаниях. Уже на Соловках он покаялся перед собратьями и был ими прощен).

Производя аресты неугодных священнослужителей, органы ГПУ стремились поставить настоятелями освободившихся приходов своих "помощников". Вот выдержки из телеграммы, отправленной в Москву 4 марта Саратовским ГПУ:

"В связи с арестом по делу "Деятели" БАУМТРОГА Августина Ивановича, епископа католической церкви в Поволжье, Саратовский костел и приход остались без священника. Поэтому возможно по линии духовенства назначение патером в Саратове неподходящей для нас кандидатуры. Нам же было бы желательно иметь на этом месте объекта, находящегося под нашим влиянием. Из двух имеющихся у нас возможных кандидатур, по ряду соображений <...> ни одна не подходит <...> Сообщая упомянутое, просим сообщить нам Ваши соображения или дать указания на этот счет.

Кроме упомянутого, сообщаем, что нами <...> получены данные о том, что КАППЕС является информатором Ватикана по СССР".

Так как арестовать отца Алоизия КАППЕСА саратовские чекисты не смогли, а следствию никак не удавалось доказать причастность к шпионажу и контрреволюционной деятельности 12 задержанных священников, на свет появляется следующий документ:

"Отсутствие достаточно исчерпывающих следственных данных о преступной деятельности католического духовенства объясняется <...> невозможностью привлечения к следствию одного из важных обвиняемых по делу, КАППЕСА Алоизия (скрылся от ареста), являющегося центральной фигурой дела, сосредоточием всех организационных связей с зарубежными центрами".

Завершается этот документ просьбой продлить срок содержания арестованных в заключении - вплоть до поимки "организатора связей с зарубежными центрами". О действиях и планах нелегального перехода границы отца Алоизия, на которого к этому моменту уже был объявлен всесоюзный розыск, поведал на допросе в Москве один из арестованных священников:

"КАППЕС рассказал, что был в немецком консульстве два раза: в первый раз его обнадежили, говоря, что возможно легально уехать, но второй раз <...> в консульстве ему сказали, что пусть на легальный выезд не рассчитывает, и сказали, что нелегально перебраться трудно и опасно <...> Мы с патером КАППЕСОМ условились, что если все будет благополучно и можно будет уехать, то я даю из Смоленска КАППЕСУ телеграмму условного содержания, и он тоже приезжает в Смоленск <...> Телеграмма должна быть следующего содержания: "Доктор обещал лечить"".

12 июля 1930 года отец Алоизий был наконец арестован на ст. Мерефа под Харьковом. На первом же допросе в Харькове он рассказал о своих горьких скитаниях в течение 7 месяцев:

"<...> осенью в нашей округе подряд был произведен ряд арестов священников нашей епархии <...> Боясь, что меня могут также арестовать <...> я решил из г. Камышина уехать на время <...> я выехал 21 декабря в Москву, где прожил дней восемь <...> Из Москвы я поехал в г. Харьков, где пробыл на вокзале день, и вечером выехал в г. Николаев. Ехал я без определенной цели, лишь бы подальше от дома <...> На второй день в Николаеве я выехал в немецкую колонию Блюмфельд [Блюменфельд] <...> Прожил я в колонии дня три <...> В Одессу меня отвез ехавший туда по своим делам хозяин <...> С К[аппесом]. я познакомился в католической церкви <...> Убедившись, что он верующий католик, я ему рассказал о себе всю правду <...> у него прожил недели две, а затем он, боясь меня больше держать, отвез к своему знакомому <...> Прожил я у него недели три <...> В Краснодар я приехал, кажется, 18 апреля <...> и прожил там около месяца".

Далее отец Алоизий рассказывал о переездах в Новороссийск, Ростов-на-Дону и, наконец, в Харьков, где ему достали фиктивные документы. Отец Алоизий назвал имена всех, у кого он останавливался и кто помогал ему с документами. Правда, завершил он свои признания припиской: "Прошу не судить строго тех лиц, которые оказали содействие в моих планах".

На допросах в Москве отца Алоизия, похоже, "сломали" окончательно. Тут он уже дал показания о своей [онтр][еволюционной] деятельности, начиная с 1917 года" и подписал все пункты обвинения против себя. Именно эти признания лягут в основу "Обвинительного заключения" по групповому делу немецкого католического духовенства Поволжья. Особо следует отметить его показания о "шпионской работе на немецкое государство", а также о двух поездках за границу и встречах в Ватикане с Папой Римским "для получения инструкций":

"Его особенно интересовала жизнь духовенства и католиков. Например, он задавал такие вопросы: 1) Сколько священников арестовано. 2) Сколько еще осталось на свободе в приходах. 3) За что арестованы. 4) В каком материальном положении церкви и сколько церквей закрыто. 5) Размеры налогов на церкви <...> 6) Сколько неверующих и какое влияние коммунистов. 7) Об эмиграционных и антисоветских настроениях".

Заметим, что "эмиграционные настроения" у немецких священников, действительно, не могли не возникнуть. 16 апреля 1931 года начальником Бутырской тюрьмы в органы ГПУ было передано заявление заключенного, содержащегося в одном изоляторе с отцом Августином БАУМТРОГОМ. Добровольный "помощник" доносил - отец Августин рассказал ему, что в июле 1929 года встречался с секретарем германского посольства и ходатайствовал о разрешении на возвращение в Германию как для себя, так и для других священников. Мотивы эмиграции, как сообщал доноситель, отец Августин объяснял так:

"Преследование Советской властью католической церкви <...> заключается в поголовных арестах ксендзов, в вымогательствах подписок верующих о, якобы, их желании закрыть костелы, причем эти подписки производятся под страхом всевозможных репрессий тех лиц, которые не желали бы подписаться <...> Гр. БАУМТРОГ в гор. Москве имеет близкого знакомого, гр. СОЛОВЬЕВА Сергея, о чем он умолчал при допросах в ОГПУ <...>, который является главным деятелем католической церкви в гор. Москве по вербовке русских в католицизм. В 1928 году гр. СОЛОВЬЕВ посетил гор. Саратов, имел общение с гр. БАУМТРОГОМ и тайно совершил службы в Саратовском костеле".

Этот донос дал следствию возможность обвинить отца Августина по многим статьям Уголовного кодекса: создание контрреволюционной организации, шпионаж, антисоветская агитация, активная борьба с советской властью. Надо сказать, что в "донесениях" вообще недостатка не было. Так, донос в Саратовское ГПУ "помощника" из села Роледер стал основанием для ареста в марте 1931 года отца Александра ДОРНГОФА:

"В селе Роледер имеется священник ДОРНГОФ, который ведет форменным образом агитацию среди населения против всех мероприятий Прав[ительст]-ва. Имеет вокруг себя актив <...> Юридически подойти очень трудно, потому что нет такового конкретного материала, и затем свидетели отрицают факт. Все неподвижности в коллективизации происходят от него <...> Сообщаю, что 19 февраля с[его]/г[ода] вечером в 7 часов <...> ДОРНГОФ со своим извозчиком <...> вел контрреволюционную агитацию".

14 марта милиционер, сопровождавший виновника "неподвижности в коллективизации" в тюрьму, в своем рапорте в ГПУ приводит следующие слова арестованного:

"Правительство хочет увеличить посев на 32%, но этого не будет, а наоборот, посевная площадь будет уменьшена на 60%. <...> Сельские активисты обманывают народ, занимаются уничтожением скота".

Аресты католических священников в Поволжье следовали один за другим. Некоторые священники, чьи имена значились в утвержденных ранее постановлениях, предвидя арест, скрылись, и чекисты в течение нескольких месяцев разыскивали их. Как правило, находили. Процитируем один из протоколов задержания:

"<...> в г. Минске задержан гр-н, назвавший себя ФЕЗЕР Иосиф Яковлевич, в доказательство чего предъявил удостоверение. <...> При дальнейшем выяснении оказалось, что задержанным является гр-н РАУ Франц Петрович, ксендз с. Памятное АССРНП, скрывшийся со своего места жительства ввиду угрожающего ему ареста".

К лету 1930 года были задержаны 20 немецких католических священников и большая группа верующих из приходов Поволжья. "Руководители" содержались в Москве в Бутырках, остальные - в Саратовской тюрьме. Теперь следствию надлежало получить от обвиняемых доказательства, что все они являлись членами "фашистской к[онтр][еволюционной] католической организации немцев Поволжья", ставящей целью шпионаж в пользу Германии и Ватикана, террористическую и диверсионную деятельность, направленную на свержение советской власти. Формированию организации посвящены многие страницы следственного дела, по которому были осуждены 37 человек, и среди них - 20 католических священников. Ночные допросы, непрерывное давление на арестованных, провокации на очных ставках дали в конце концов следователям возможность представить в ГПУ вполне стройную версию. Обратимся к документам дела.

По версии чекистов, борьбу с советской властью католическое духовенство начало с момента созыва съезда немцев Поволжья в 1917 году. Для подтверждения сценария ГПУ были отобраны, например, такие показания:

"На этом съезде был образован "Народный Католический Союз", ставивший своей основной задачей <...> распространение и укрепление идей католицизма на почве националистических тенденций <...> Для того, чтобы завоевать молодежь, которая потенциально тяготела к революционному движению, правление Союза поручило мне взять на себя организацию и руководство юношеского союза - "Католического Союза Молодежи". В организацию принималась молодежь с 18-летнего возраста <...> Эта католическая организация <...> вела антибольшевистскую работу, имела собственные типографии и издавала газеты".

Свидетели показали, а арестованные на допросах подтвердили, что именно священники были "основателями и руководителями этих к[онтр][еволюционных] организаций", и первые восстания крестьян в Поволжье в 1918 году - результат их работы:

"В августе месяце 1918 года в с. Келлер <...> было организовано вооруженное восстание против сов[етской] власти <...> Когда восставшие в с. Келлере, поймав членов сельсовета, красногвардейцев и совслужащих, обратились к патеру ФИКС с вопросом, что делать с такими людьми, то патер ФИКС ответил: "Если только будет малейшее подозрение в большевизме, их нужно убивать" <."> В 1918 году, во время восстания <...> патер ШЕНГАЙТЕР играл важную роль среди повстанцев своими указаниями и советами <...> воодушевляя их, говоря, что тот, кто убьет коммунистов и их сторонников, противников религии, тот заслуживает хорошего уютного места после смерти в царстве небесном <...> В 1918 году, во время восстаний в нижних селах, на одном из собраний патер БЕЛЛЕНДИР говорил: "Мы видим, что большевизм уничтожает нашу веру, нашу религию, и мы вынуждены организоваться для борьбы с большевиками"".

Отец Мартин ФИКС и отец Андрей ШЕНБЕРГЕР объясняли свое участие в этих событиях совсем другими причинами:

Отец Мартин ФИКС: "Я не отрицаю, что исповедовал лично нескольких, захваченных повстанцами красногвардейцев, которых после исповеди убили". Отец Андрей ШЕНБЕРГЕР: "Перед убийством этих людей я потребовал дать возможность им исповедаться, что восставшие и сделали".

Показания же отца Петра РИДЕЛЯ на допросе в 1931 году о причинах его участия в восстании 1918 года вызывают сомнение в их правдивости. Ведь известно, что священники, действительно участвовавшие в восстании крестьян, были после его разгрома расстреляны, а отец Петр не был тогда даже арестован. Но его вынужденные показания были очень важны для версии следствия о работе священников в штабе восставших:

"Революцию большевиков я принял резко враждебно, т.к. считал, что <...> эта власть будет против нашей веры и бога <...> Вот почему я принял активное участие в работе Штаба восставших против красных крестьян. Я, действительно, ездил в штаб к повстанцам, т.к. там были арестованы некоторые красногвардейцы нашего села и мне нужно было указать, что они действительно те лица, кои должны находиться под стражей".

"Выявив" виновников крестьянских волнений в Поволжье 1918 года, в ходе которых, надо сказать, среди большого числа расстрелянных были и священники, "сценаристы" из ГПУ переходят к голодным бунтам 1921 года. По версии дознавателей, которую - опять-таки вынужденно - подтверждают арестованные, именно священники поднимали голодающих против советской власти:

"Отец Петр ВЕЙГЕЛЬ: Главным руководителем организации крестьянского восстания в Поволжье в 1921 году был, со стороны католических патеров, патер Иосиф БАУМТРОГ, которого после подавления восстания расстреляли. Отец Александр ДОРНГОФ: Виновником того, что в 1921 году во время восстания дело дошло до убийства в с. Семеновка советских работников - является патер ШЕНБЕРГЕР, т. к. последнему надо было лишь сказать хотя бы одно слово, и всякое убийство прекратилось бы. Отец Алоизий КАППЕС: Я сам принимал участие и способствовал контрреволюционному восстанию в 1921 году, когда был патером в с. Козицкое АССРНП. Тогда я выступил среди собравшегося населения с призывом к борьбе с сов[етской] властью".

Согласно материалам дела, разгром восстания 1921 года поставил "задачу перед уцелевшими остатками этой организации вновь объединиться и выработать более совершенные методы борьбы с сов[етской] властью".

Так как зарубежная помощь голодающим, особенно из Германии, поступала через католических священников, следствие добилось от многих обвиняемых показаний о их связях с националистическими немецкими организациями, которые "под видом помощи голодающим" вроде бы отправляли в Россию продукты и деньги, а на самом деле "связывали священников с заграничными католическими центрами, откуда те получали директивы". Так, поездки отца Алоизия КАППЕСА за границу в 1922 и 1924 годах, в результате которых он собрал для голодающих значительные суммы денег, в следственном деле представлены как вояжи с отчетом о проделанной шпионской работе и для получения директив. И это подтвердил сам отец Алоизий:

"В Риме мы составили меморандум, который подали Папе. В меморандуме было 4 раздела: церковь, школа, духовенство, народ <...> с одной стороны, мы подчеркнули политику репрессий по отношению к церкви и к нашему народу со стороны сов[етской] власти, с другой стороны, указали на активную политическую позицию, которую занимало духовенство против власти и в борьбе с нею, а также а[нти][оветские] настроения немцев Поволжья <...> Папа одобрил те твердые, непримиримые позиции, которые занимало католическое духовенство <...> в борьбе за церковь и религию католицизма, он обещал свою поддержку и дал благословение".

По версии следствия, первое заседание, на котором были решены вопросы воссоздания "к[онтр][еволюционной] организации католического духовенства", прошло в Симферополе в 1926 году. Обвиняемые показали:

"Все перечисленные выше лица собрались в Симферополе, также нелегально, у епископа ФРИЗОНА <...> Предлогом для этого собрания был, якобы, юбилей 5-летней пасторской деятельности ФРИЗОНА. Помимо вопросов чисто религиозного порядка на этом совещании перечисленные лица делали информации о том, как разворачивается работа в приходах. Помимо этого представители благочинии сообщали о тяжелой жизни прихожан, о непосильных налогах <...> Говорили о целесообразности организации восстания среди крестьян, используя их недовольство в связи с перегибами по коллективизации".


Ясно, что к 1926 году условия в стране изменились, следовательно, и методы контрреволюционной работы католического духовенства также должны были претерпеть изменения:

"БАУМТРОГ, конечно, понимал, что ведение к[онтр][еволюционной] работы в открытых формах, по примеру 1918-1919 гг., в советских условиях обречено на прямой и быстрый крах, и в обстановке сегодняшнего дня предлагал нам в проповедях и молитвах осторожно использовать методы косвенной антисоветской обработки масс".

Пагубному влиянию проповедей и исповедей, нелегальному обучению детей школьного возраста Закону Божьему и "вербовке" молодых девушек в католический монастырь в Зальцбурге (Австрия) уделялось особое внимание. В показаниях многих арестованных содержатся сведения о том, что направлял всю эту работу отец Августин:

"БАУМТРОГ давал нам указания, что советскому влиянию, разрушающему церковь, необходимо противопоставить хорошую работу по религиозному воспитанию населения и всеми способами укреплять веру и религиозное чувство <...> Мне приходилось слышать проповедь патера ШЕНГАЙТЕРА в 1925 году во время конфирмации, в которой он призывал родителей не пускать детей на танцы и в театр, потому что там дети их будут развращены, будут сбиты с истинной дороги и потеряют свои души".

Искреннее почтение, с которым значительная часть населения немецких колоний относилась к католическому духовенству, органы ГПУ объясняли "их отсталостью и религиозной фанатичностью".

И конечно, кто же, как не духовные отцы, был зачинщиком восстания недовольных раскулачиванием крестьян в конце 1929 - начале 1930 года! Об этом в протоколах допросов обвиняемых говорится подробно:

"В период раскулачивания у БАУМТРОГА состоялись нелегальные совещания, где выслушивались информации с мест о ходе раскулачивания. БАУМТРОГ там сказал: "То, что сов[етская] власть называет кулачеством, есть лучшая часть крестьянства" <...> Мы пришли тогда к таким положениям: коллективизация - против церкви и католической веры, что у нас нет кулаков, а есть только несправедливо страдающие немцы-колонисты <...> Что касается причин восстания 3 января 1930 года, то я должен сказать, что здесь определенную роль сыграл патер БЕЙЛЬМАН, и, как средство, послужила исповедь. До исповедального периода никаких разговоров о разгроме колхозов по селу не было <...> во время самого восстания были выброшены лозунги: "Прежде всего - Папа Римский, а после всего - ЛЕНИН"".

Отмечая "временные успехи в работе к[онтр][еволюционной] организации, которые нашли свое самое яркое выражение в массовом к[онтр][еволюционном] выступлении в немецких колониях в конце 1929 года", следствие и их объясняло определенным образом:

"Церковная иерархия уже была готовой системой для контрреволюционной работы. Церковь была только ширмой, маскирующей к[онтр][еволюционную] работу, а также являлась той внешней оболочкой, которая ее идеологически оформила <...> патер имеет в своих руках аппарат, который он может использовать как для ведения работы шпионской, так и для активной к[онтр][еволюционной] деятельности, причем звенья и нити этой сети находятся полностью у него в руках".

В качестве главных руководителей [онтр][еволюционной] организации" чекистами были выбраны трое священников, и это подтвердили как свидетели, так и обвиняемые:

"Во главе организации стояли: КАППЕС, БАУМТРОГ и ВЕЙГЕЛЬ, которые составляли центр к[онтр][еволюционного] руководства организации <...> БАУМТРОГ был с высшим образованием, его активная борьба с сов[етской] властью и к[онтр][еволюционное] прошлое делали его подходящей кандидатурой для Ватикана <...> БАУМТРОГ был идеологом <...> КАППЕС был практиком-организатором, налаживающим связи и группирующим вокруг себя людей <...> Руководство католической организацией шло по трем линиям: 1) из Ватикана, 2) из националистических германских центров, 3) из германской разведки".

О планах Ватикана подчинить себе Русскую Православную Церковь подробно рассказал на допросах отец Алоизий КАППЕС, ссылаясь на свой разговор с Папой Римским в 1924 году и на беседу в Саратове со священником русских католиков отцом Сергием СОЛОВЬЕВЫМ в 1928 году:

"Ватикан имеет тенденцию подчинить православную религию влиянию католицизма. Конечная цель Папы - это добиться превращения православной церкви в католическую. Путем к этому являлось формальное признание Папы, как главы церкви, со стороны русских священников и верующих, без нарушения, по-видимому, на первое время, внутренней жизни православной церкви и ее религиозной обрядности".

Все связи с посольством Германии в Москве, по показаниям свидетелей и священников, осуществлял отец Алоизий КАППЕС. Он и сам на допросах этого не отрицал:

"Я, в частности, сам бывал в германском посольстве и беседовал там <...> для взаимной переписки и переотправки денег Ватикана из Германии в Москву он согласился предоставить нам право воспользоваться дипломатической почтой".

Обвинить "руководителей к[онтр][еволюционной] организации" в шпионской деятельности не составляло особого труда, так как следствие располагало на этот счет пространными показаниями свидетелей:

"БАУМТРОГ интересовался социально-политической обстановкой наших приходов, в целях чего требовал предоставления ему информационных сведений - сколько в приходе верующих, сколько неверующих, сколько членов ВКП(б), сколько комсомольцев <...> Он задавал мне вопросы: как проходят хлебозаготовки, собирается налог, размеры налога, как относятся крестьяне к налогам и хлебозаготовкам, как проходит коллективизация и отношение к ней крестьян <...> Считаю необходимым подробно остановиться на вопросах, которые задавал мне БАУМТРОГ, относящиеся к моей военной службе <...> Где помещается ваш полк? Где находится дивизия? Какое питание, обмундирование, быт, учеба? Какое настроение в армии по отношению к сов[етской] власти?".

Стремление католических священников Поволжья эмигрировать из страны, где нельзя было исполнять свой пасторский долг, в следственном деле объяснялось по-своему логично. По мнению органов ГПУ, "зачинщики" восстания после его поражения, "желая избежать наказания, заранее подготовились к бегству за границу". Конечно же, тяжким обвинением стали приобретение подложных документов, переговоры в немецком посольстве, поиск людей, которые могли помочь при нелегальном переходе границы и как-то поддержать потом. Ведь за границей, как следует из вынужденных показаний отца Алоизия, священнослужители "должны были добиться аудиенции у Папы и настоятельно требовать от него выступления против СССР".

Естественно, все, кто доставал документы, прятал у себя священников, договаривался с друзьями или родственниками за границей о их приеме, были арестованы и осуждены вместе со священниками.

"Обвинительные заключения" по групповому делу немецкого католического духовенства были утверждены 10 мая 1931 года - на 20 человек и 11 мая - на 16. Приведем выдержки из части, касающейся отца Августина БАУМТРОГА, так как здесь сконцентрировано все:

"БАУМТРОГ обвиняется в том, что,

а) начиная с 1917 года вел активную борьбу с сов[етской] властью, организовал контрреволюционеров в "Народный Католический Союз", которым руководил, выступал в печати с призывами к борьбе против большевиков <...>

б) являлся организатором и руководителем-идеологом ликвидированной к[онтр][еволюционной] организации католического духовенства, получал для ведения к[онтр][еволюционной] работы директивы, указания и деньги из-за границы от Папы Римского и от германских фашистских и религиозных организаций <...>

в) вел шпионскую работу для Германии и Ватикана <...>

г) принимал непосредственное и активное участие в организации повстанческого движения <...>

д) вел систематическую работу по организации эмиграционного движения нем[ецких]. колонистов <...>

В инкриминируемых ему преступлениях БАУМТРОГ сознался частично, но уличается показаниями".

20 апреля 1931 года Постановлением Коллегии ОГПУ первая группа священников была приговорена: руководители и активные члены к "РАССТРЕЛУ с заменой заключением в концлагерь, сроком на ДЕСЯТЬ лет", остальные - к заключению в концлагерь на сроки от 5 до 10 лет. Имущество всех осужденных подлежало конфискации, а их семьи высылались в Казахстан. 6 июня 1931 года был вынесен приговор второй группе обвиняемых: священникам - 3 года концлагеря с заменой на высылку в Северный край, остальным - 3 года ссылки.

* * * * *

Сведения о дальнейшей судьбе некоторых из осужденных можно найти в документах из личных дел заключенных Соловецкого лагеря особого назначения, куда были отправлены 8 немецких католических священников.

Вот выдержки из донесения от 24 июля 1931 года, переданного приставленным к ним "добровольным помощником" органов НКВД:

"Заключенный ШЕНБЕРГЕР <...> высказывается, что "мощь Советского Союза поддерживается исключительно террором <...> Пятилетка и коллективизация должны вызвать народное восстание <...> Власть все-таки еще, наверно, боится интервенции и чувствует что-то неладное, ибо только потому так лихорадочно ведет борьбу с нами и, вообще, с религией""[2].

Заключает этот донос четкая резолюция начальника оперчасти:

"Продолжать наблюдение. ФЕДОРОВИЧ"[3]. При этом следует заметить, что и в доносе, и в резолюции 1931 год исправлен на 1935-й (очевидно, позже). Продолжим цитирование - вот выдержка из доноса от 9 сентября 1935 года:

"ФИКС сказал: "При Советской власти, по сравнению со старым временем, ничего хорошего нет, потому что Советская власть довела народ до полной гибели. Одних насильно выселили со своих мест в высылку, других загнали в лагеря, а третьи, работая в колхозах, также погибают""[4].

В конце этого донесения - также резолюция начальника оперчасти лагеря: "Дано задание установить АГ[ентурное]-наблюдение за з/к [заключенным] ФИКС, выявить его связи в лагере, характер его и фиксировать все его а[нти][оветские] разговоры"[5].

Выдержки из доносов на отца Петра ВЕЙГЕЛЯ и отца Адама БЕЛЛЕНДИРА вошли в их характеристики, составленные в 1937 году:

"ВЕЙГЕЛЬ, находясь в Соловецком лагере, заявляет: "Если думают, что здесь мы должны исправляться, то напрасно. По выходе мы станем еще больше агитировать, еще больше привлекать на свою сторону крестьянские массы, а молодежь возьмем в руки, чтобы свернуть с пути безбожия на "правильный" путь, и умы их очистить от безбожных коммунистических идей и понятий" <...> Полагает, что война или какое-либо осложнение может ускорить их освобождение из лагеря"[6].

"БЕЛЛЕНДИР А.П., находясь в Соловках, живет прошлым, вспоминая с удовольствием, как он отговаривал прихожан вступать в колхоз, не закрывать костел, и что, вообще, как много строил он козней против "безбожной Сов[етской] -власти". В группе заключенных-ксендзов проповедует скорую гибель Сов[етской] власти <...> Замечен в устройствах с другими ксендзами молебнов в лесу"[7].

Осенью 1937 года на всех священников лагерным начальством были составлены "Справки", которые легли в основу последующих приговоров. Вот наиболее характерные их этих "Справок":

"КАППЕС А. Н. с момента пребывания в лагере по настоящее время ведет активную к[онтр][еволюционную] деятельность. Сгруппировал вокруг себя заключенных в лагере ксендзов. Устраивает нелегальные богослужения, используя их для сколачивания вокруг себя к[онтр][еволюционных] элементов. Систематически занимается злостной к[онтр][еволюционной] агитацией. Проявляет себя открытым врагом Советской власти"[8].

"ДОРНГОФ А. И. в лагере установил связь с ксендзами-однодельцами, в присутствии которых занимается к[онтр][еволюционной] провокационной агитацией против Советского Правительства, восхваляя фашизм. Имеет намерение после освобождения уехать за границу, где собирается распространять различные провокационные сведения о Советском Союзе"[9].

"РИДЕЛЬ П. П. непримиримо враждебно настроен к Советской власти. Рассчитывает на войну Японии с Советским Союзом, заявляя, что в результате войны что-нибудь произойдет и ускорит его освобождение, а также надеется на свержение Советской власти путем вооруженного восстания"[10].

9, 10 октября и 25 ноября 1937 года Постановлениями Коллегии УНКВД по Ленинградской области, согласно протоколам № 83, № 85 и № 198, были приговорены к высшей мере наказания немецкие католические священники: отцы Адам БЕЛЛЕНДИР, Петр ВЕЙГЕЛЬ, Михаил ВОЛЬФ, Александр ДОРНГОФ, Алоизий КАППЕС, Иосиф ПАУЛЬ, Франц РАУ, Петр РИДЕЛЬ, Мартин ФИКС, Андрей ШЕНБЕРГЕР и Людвиг ЭРК. 1, 3 ноября и 9 декабря приговор был приведен в исполнение в Соловецкой тюрьме. Отец Августин БАУМТРОГ умер на Соловках в начале 1937 года, Леонард ЭБЕРЛЕ - в Архангельском ИТЛ в 1931 году[i], отец Иоганн БЕЙЛЬМАН - в Белбалтлаге в 1940 году.

Сведения о пребывании отцов Иосифа БЕЙЛЬМАНА и Адама ГАРЕЙСА в Белбалтлаге в начале 1937 года и аресте в Новосибирской ссылке отца Алоизия ОКСА были сообщены немецкому посольству в августе 1937 года. А с 1933 года, времени окончания лагерного срока, неизвестна судьба отцов Роберта ГЛАССНЕРА, Иоганна ЦИММЕРМАНА, Клементия ШЕНГАЙТЕРА и Михаила ШТИЛЯ.[ii]

Хотелось бы закончить обзор 11-томного следственного дела по "вскрытой" органами ГПУ "фашистской к[онтр][еволюционной] католической организации немцев Поволжья" строками из письма прихожан, посланного отцу Мартину ФИКСУ 14 октября 1931 года на Соловки и перехваченного чекистами:

"Мы также в святом причастии Вас упомянули и горячо молились за Вас <...> Теперь мы все рассеяны, и это бывает так, согласно Священному писанию: "Я убью пастыря, и овцы будут рассеяны" <...> К концу остаемся во имя Бога и с сердцем Иисуса и просим Ваших молитв и Святого благословения"[11].


1 Кроме особо отмеченных случаев, все документы в этой главе цитируются по: Следственное дело А.И. БАУМТРОГА и др. // Центральный архив ФСБ РФ.

2 Личное дело А.И.ШЕНБЕРГЕРА // Там же.

3 Там же.

4 Личное дело M.П. ФИКСА // Там же.

5 Там же.

6 Личное дело П.И. ВЕЙГЕЛЯ // Там же.

7 Личное дело А.П. БЕЛЛЕНДИРА // Там же.

8 Личное дело А.Н. КАППЕСА // Там же.

9 Личное дело А.И. ДОРНГОФА // Там же.

10 Личное дело П.П. РИДЕЛЯ // Там же.

11 Личное дело М.П. ФИКСА // Там же.


Осипова И.И. "В язвах своих сокрой меня…" Гонения на Католическую Церковь в СССР. По материалам следственных и лагерных дел. – М., 1996. – С. 68-81.


[i] По другим сведениям Леонард ЭБЕРЛЕ умер в г. Камышине. (См. Интернет-ресурс: КАТОЛИЧЕСКАЯ РОССИЯ. КАТОЛИЧЕСТВО ОТ А ДО Я) – Прим. А.Ш.

[ii] Из материалов архивно-следственных дел, ставших доступными общественности в последнее время, судьба отцов Роберта ГЛАССНЕРА, Иоганна ЦИММЕРМАНА и Клементия ШЕНГАЙТЕРА известна - все они были расстреляны в местах заключения в разное время. (См. Интернет-ресурс: КАТОЛИЧЕСКАЯ РОССИЯ. КАТОЛИЧЕСТВО ОТ А ДО Я) Остаётся пока неизвестной судьба отца Михаила ШТИЛЯ. – Прим. А.Ш.